Игрушка Палача

То, что произошло у камеры Хиру, и то, что последовало за этим, выходило за грани моего понимания. Я не должна была отзываться на непрошеную ласку, не должна была сдаваться под его напором, но это случилось. Я чувствовала, как сильно ему хотелось взять меня там, на диване, и понимала, что Палач сдерживается изо всех своих сил, чтобы не наброситься на меня и не разорвать в клочья.

Что это? Очередной виток игры, затеянной им? Я чувствовала себя запертой в клетке с голодным хищником, вознамерившимся поиграть с глупой маленькой добычей перед тем, как сожрать её. В том, что это произойдёт рано или поздно, я не сомневалась. Очередная безмозглая птичка со свернутой набок шейкой и остекленевшим мутным взглядом — вот что меня ждёт.

Сколько охладевших трупов жертв он оставил позади себя? Десятки, сотни, тысячи?.. Может быть где-нибудь здесь, в его логове, находится файл с именами всех девиц, послуживших ему временным развлечением, и, расправившись с очередной из них, он скрупулёзно заносит в файл сведения. Номер, краткая характеристика, дата…

Я представила его сидящим здесь, в кабинете, с бегающими по сенсорной клавиатуре пальцами, вбивающими данные. И рассмеялась. Так нелепо это выглядело… В тишине комнаты мой невеселый смех прозвучал неестественно громко. Нет, на него это не было похоже.

Скорее всего так поступал Сомерс, которого все называли Архитектором. А Палач — он совсем другой, навряд ли он помнит о своих жертвах уже на следующий день. Хищники не убиваются по сожранной ими добыче и, едва почувствовав голод, вновь выходят на охоту.

Мысли против воли в который раз вернулись к недавним событиям, заставив полыхнуть щеки жаром. Прикосновения Палача были чересчур волнительными и обжигающими, невозможно было не отозваться на них. Моё тело, сотрясающееся от дрожи наслаждения, и громкие стоны, едва не переходящие в крики… Его лицо, подёрнутое сладкой мукой экстаза…

Даже маске не удалось скрыть, насколько Палач сам кайфовал от происходящего и заставлял меня испытывать то же самое, дразня и распаляя, доводя касаниями пальцев до предела… Не хотелось думать о Палаче, надо было выкинуть его из головы и постараться изгнать память о нём из своего тела хотя бы на те часы, что он находился в отдалении от меня, но я то и дело замечала, что сознание с болезненным упрямством кружит вокруг тёмной фигуры Палача, окутанной непроницаемым мраком.

Его одержимость мной пугала до дрожи в коленях. Он был весь воплощение одного огромного и ясного желания — обладать мной. Это было безумие. То, как он хищно следил за каждым малейшим движением, как собственнически притягивал к себе, едва в поле зрения оказывался кто-то посторонний.

Все его действия и прикосновения вызывающе кричали: «Она моя!». Его близость волновала. Я должна была содрогаться от каждого его прикосновения, помня совершённое насилие, но против воли чувствовала, что какой-то части меня приятно его присутствие. Даже больше. Ей хотелось быть рядом, быть объектом его бесконечного восхищения, быть эпицентром его вселенной.

Он заразил меня своими больными, противоестественными чувствами. Он — тюремщик и Палач, а я — всего лишь его игрушка. Игрушка, которая отчего-то никак не надоедает ему. У тебя же был выбор, шепнул внутренний голос. Да, был. Выбор без выбора. Либо умолять его взять меня обратно, либо идти в шлюшки из Сада. Архитектор обещал богатое будущее, власть над умами и телами терраэнов… Палач же не обещал ничего, лишь пожирал меня бездонными провалами глаз.

Я выбрала его. Просто не могла сделать и шага в другом направлении. Лучше помереть от его руки, которая, возможно однажды пресытится мной. Он не обещал ничего: ни светлого будущего, ни хорошего отношения, но хотя бы и не лгал. Да, Палач был жесток и озлоблен. Находиться рядом с ним было всё равно что сидеть на кратере вулкана в ожидании взрыва, что может произойти в любую секунду. Но его неприкрытая звериная честность была в сто раз лучше самых сладких речей терраэнов.

После казни Хиру в последующие несколько дней Палач больше не пытался как-то использовать меня для удовлетворения своих потребностей, но и оставлять меня в покое не собирался. Казалось, что ему жизненно необходимо прикасаться ко мне: обнимать, держать в поле зрения, дразнить подушечками пальцев.

Больше всего меня пугало собственное привыкание к постоянному контакту. Предательские волны удовольствия, зарождающиеся где-то глубоко под кожей, приятной волной расходились по всему телу. И он это знал, чувствуя своим звериным чутьём малейшие изменения во мне. Довольно улыбался и понемногу отвоёвывал меня у самой себя. Чуть крепче сжимал в объятиях, чуть дольше задерживал свои руки там, где не следовало.

Проклятье. Ещё немного и все мои барьеры спадут перед этим страшным и невероятным мужчиной, пугающим и притягивающим одновременно.

Глава 38. Палач