Игрушка (СИ)

Иван оделся, взял пакет и вышел на улицу. До остановки автобуса нужно было пройти несколько сот метров. Ленинградская осень уже вступила в свои права. Было пасмурно, но тепло. По улице вели куда-то верблюда. Ивану и раньше приходилось видеть эту картину - верблюд на ленинградской улице. Откуда и куда его водили - непонятно, но водили регулярно. Маршрут пролегал по улице на которой жил Ваня и эта картина очень развлекала подростка. Иногда прямо с балкона он наблюдал за этим шествием. Вот и сейчас он остановился и с интересом рассматривал это экзотическое животное. Оно также как и в прошлые разы величаво двигалось за человеком, ведущим его на длинной уздечке. Гордо неся голову, верблюд с высока, и, кажется, надменно взглянул на Ивана и с большим достоинством прошествовал мимо. Клочки шерсти, висящие на впалых боках животного и отвратительный запах, исходящий от него, 24подпортили впечатление от картины. Поводырь остановился, поднял с земли созревший плод каштана и дал верблюду. Тот, с видимым удовольствием, быстро его съел, да так ловко, что скорлупу ореха, как-будто сознательно, сплюнул на асфальт. Ивану это действие очень понравилось. Он рассмеялся, бегом опередил шествие, насобирал штук десять плодов каштана, а когда идущие мужчина с верблюдом поравнялись с ним, молча отдал поводырю собранный урожай. Поводырь принял от Ивана каштаны и тут же стал скармливать их верблюду. Очень быстро на панели образовалась кучка скорлупы и мокрое место от обильно стекающей с верблюжьих губ слюны. Ваня увидел подходящий автобус и не без сожаления покинул эту удивительную парочку. Из окна автобуса он ещё некоторое время мог их наблюдать, но вот автобус повернул за угол и... Иван вспомнил куда и зачем он едет.

Римме три года назад, как матери-одиночке, дали комнату в коммуналке. Иван нажал кнопку звонка и входная дверь в квартиру тут же отворилась. На пороге стояла Римма в тонком розовом халатике с распущенными волосами, какая-то вся тёплая, домашняя. Как только Иван вдохнул её запах - тугая тёплая волна неизвестного происхождения, зародившаяся в груди и прокатившаяся наверх, ударила в голову и Ваня даже немного пошатнулся, но взял себя в руки, поздоровался и протянул пакет. Римма взяла пакет, затем - ванину руку и повела его по коридору. В комнате она стала помогать ему снимать плащ и не остановилась, когда плащ уже висел на вешалке: за плащом последовал пиджак, рубашка, майка. Брюки и трусы Ваня снял на постели, которую, понял Ваня, она приготовила заранее. Всё, что произошло дальше, Ваня запомнил отчётливо и, видимо, навсегда. Скинув халатик, она оказалась совсем 25голой, но так быстро прыгнула под одеяло, что Иван успел разглядеть только мелькнувшие сахарно-белые ягодицы с тёмным пушком внизу между ними. Его сердце учащённо билось. Половой орган как будто звенел от натуги и когда Иван делал внутренние мышечные сокращения то, ему казалось, - мелко вибрировал. Однако, голова уже была ясная и он под одеялом обнял женщину. Ему показалось, что температура её тела была выше его температуры - так его всего обдало её жаром. Она поцеловала его в губы и жестом пригласила его лечь на себя. Когда он это сделал, то сразу ощутил, что его половой член оказался внутри чего-то очень родного, горячего, нежного. Это получилось так естественно, как будто он уже не первый раз это проделывал. Горячая нежная среда окутала самую чувствительную и самую страждущую сейчас часть его тела, как будто пытаясь вылечить её, избавить от страданий. Как только она сделала несколько движений телом - у него наступила разрядка. И вновь - сладостный озноб и мурашки по всему телу. Он впился своими губами в её губы, стиснул что есть силы её в своих объятиях, как будто хотел чтобы их тела слились воедино и чтобы в это мгновение они стали единым целым. Ещё несколько секунд сладострастные конвульсии сотрясали его всего, а затем он впал в забытьё. Позже, вспоминая, он не мог понять - был ли это сон, или обморок. Очнулся вновь рождённый мужчина по имени Иван в той же позе. Любимая женщина всё также нежно обнимала его, их тела всё также были сплетены, а частица его тела всё также была в ней. Он упёрся руками в кровать и медленно отжался на них так, как это делал на уроках физкультуры. Улёгся рядом, перевернувшись на спину, и ощутил какое-то неудобство. Ему хотелось вернуться в позу, 26которую он только что оставил. Ощущение единства с женщиной, только что утраченное фактически, не оставило его ещё полностью. Его тело помнило тот комфорт и требовало восстановления его, а что-то другое - не тело, но тоже часть его, подсказывала, что вместе им быть лучше, вместе они нечто более совершенное, чем по отдельности.