Игрушка в руках Лоа

Отряхиваясь и отдуваясь, Петя в панике вскочил и окликнул хозяев. Танька жила вдвоём с мамой. Отец их давно бросил, и женщина перебивалась, как могла, воспитывая дочь в одиночестве. На зов никто не пришёл, и вместо того, чтобы позвать кого-то из взрослых, Петя, приободрившись, сам решил разведать, что скрывает от глаз клубящаяся тишина мрачной комнаты. Крохотная однокомнатная квартирка уныло встретила гостя молчаливыми сумерками. Все окна были плотно занавешены ночными шторами, и он едва ли мог что-то увидеть. Мельком глянул в кухоньку, пусто. Петя, крадучись, двинулся по тёмному длинному коридору, словно по чреву волшебного зверя. Застыв на пороге широкой комнаты, он ещё раз окликнул хозяев, но, так и не дождавшись ответа, без колебаний шагнул внутрь.

Обеих он нашёл на кровати. Танька и её мать мирно лежали, раскидав белые руки поверх скомканных простыней. Петя улыбнулся, подумав о том, как напугает сейчас Таньку, которая, естественно, начнёт визжать. И с этими мыслями, прикусив от волнения нижнюю губу, потянулся он к худенькой ручке, призывно торчащей над материнским телом.

Чтоб добраться до Таньки, ему нужно было перегнуться через её спящую мать, что он и сделал без колебаний, но что-то сразу пошло не так. Висящий на одном плече тяжёлый портфель внезапно сорвался и с громким шлепком рухнул прямо на лицо женщины. Петя в ужасе замер, ожидая криков и возмущения, но никто даже не шелохнулся. Она так и лежала с тяжелой поклажей на голове недвижимой, молчаливой колодой, а Танька, казалось, и вовсе не слышала громкого звука. Кровь застыла густеющем студнем, не желая бежать по натянутым жилам, в распахнутых глазах вспыхнул растерянный огонёк, первый вестник животного страха. Не совсем понимая происходящее, упрямо игнорируя одноклассницу, Петя потянул злополучный портфель на себя и в ужасе всмотрелся в лицо женщины. Белое, без единой кровинки, с ввалившимися вглубь неестественно вытаращенными мутными глазами, оно было похоже на страшную маску: от удара уголок рта слегка скривился, приподняв почему-то лиловые губы, приоткрывая глазу мальчика желтоватые зубы. Ледяной озноб окатил спину Пети в нехорошем предчувствии, царапнул когтистыми лапками позвоночник и забрался холодными липкими пальцами прямо за пазуху. Петя не был трусом, но и его пробрало до самых костей. Невольно поёжившись, он решительно сжал тонкие губы и, выпятив вперёд подбородок, робко коснулся бледной щеки дрожащими пальцами. Что-то неясное, неправильное мельком зацепило боковое зрение, и взгляд Пети стремительно метнулся вниз. Там, где должен был находиться живот Танькиной матери, на застиранной простыне тянулось тёмно-красное пятно с бурыми подтёками. Будто ушатом холодной воды окатили мальчишку, и он слабо пискнул, тут же шарахнулся прочь. Ноги его сразу запутались, зацепились и потащили за собой скрученное в тугой жгут вафельное полотенце. Ожившей змеёй оно хваталось за щиколотки, тянуло мальчишку обратно и не давало свободно шагнуть. Лихорадочно дрыгая ослабевшими ногами, не сводя ошалевшего взгляда с багрового росчерка на простыне, он забыл, как дышать. Едва сумев скинуть ненасытную гадину, Петя наконец-то втянул в себя воздух и, боясь отвести глаз от страшной картины, надолго впечатавшейся ему в мозг, на дрожащих ногах пятился прочь. Волосы на голове Пети зашевелились от внезапно нахлынувшего понимания и, забыв про тяжёлый портфель, вращая глазами и кривя рот, он бросился вон из квартиры. Громогласно вопя на весь подъезд, взъерошенный и испуганный, мальчишка, не глядя, перепрыгивал ступеньки, словно за ним гнались черти.

***

Милиция, вызванная встревоженными соседями, примчалась на удивление быстро. Лысый плюгавенький патологоанатом, едва осмотрев жертв, моментально определил причину смерти обеих по характерной синеве опухших губ, лопнувшим капиллярам, алой сетью покрывающих белки глаз жертв, и сиреневой полосе, проступившей на посеревшей коже основания шеи. Озадаченные криминалисты растерянно прочёсывали макушки. Отпечатков нигде не было – предусмотрительный преступник всё тщательно за собой вытер. Следов взлома и борьбы тоже не обнаружили, из этого следовало допустить, что жертвы хорошо знали убийцу и сами его впустили в дом. Бледный, как мел, молодой участковый, прибывший на место преступления первым, виновато топтался в сторонке, стараясь не мешать оперуполномоченным из угрозыска, пока те хмуро прятали глаза и гневно качали головами, дотошно расспрашивая соседей. «Что за выродок мог такое натворить? Задушить полотенцем женщину и ребёнка! А потом ещё неизвестно зачем вскрыть живот несчастной женщине», – думал участковый, стараясь не смотреть на жертву. Внутренности были не тронуты, лишь рваные края страшной раны безобразно надорваны и широко раздвинуты, открывая на обозрение клубок сизых, дурно пахнувших внутренностей.