Игрушки для императоров 1. Лестница в небо

Катарине я не звонил. По той простой причине, что туда меня тянуло. Это лестница, лестница в небо, в высший свет и во власть, но лестница кривая. Кривая и человеконенавистническая. Смогу ли я удержаться на ней? Останусь ли человеком? Сломаюсь? Или лучше не нырять в это дерьмо, а попробовать свой путь, обходной, долгий и тернистый, ведущий к значительно меньшим вершинам, но на котором я останусь самим собою?

Не знаю. Размышления об этом в принципе занимали все мое время и мысли. И еще о Бэль, девочке-ари стократке, девочке-мечте. Я не мог прогадать, у меня всего один выстрел, и от того, как я выстрелю, будет зависеть мое будущее.

Препод на всю аудиторию недовольно хмыкнул. Мне плевать на него и его недовольство, этот предмет я ненавидел немного меньше «испанки». История Латинской Америки. То еще говнецо! Причем в нее входила и история Венеры, как минимум первые тридцать лет, пока guerillas королевы Вирджинии не вздрючили хваленый имперский десант и не захватили Дельта-полис, последний оплот Владычицы Южных Морей на планете, поставив тем самым крест на всей имперской экспансии. В метрополии после этого началась долгая гражданская война, окончившаяся реставрацией имперских Веласкесов, наших нынешних друзей и союзников.

– Расскажите нам, пожалуйста, – прищурился он, оценивая меня взглядом, – об отличиях Западной и Восточной моделей интеграции и преимуществах последней на примере объединения Южно-Американского континента.

Легкий вопрос. Я раскрыл рот, но, набрав воздуха, выдохнул. Ненавижу этот предмет и эту тему в особенности. Достали уже своей пропагандой! Но отвечать надо, сам виноват. Сидел бы с умненьким видом, и миновала бы сия чаша.

Говорят, они все на службе императорской гвардии. В смысле, преподаватели скользких дисциплин, промывающих юным, не сформировавшимся морально и духовно созданиям мозги с целью добиться послушания в будущем гнилой кланово-монархической системе власти. Пишут докладные, выискивают недовольных, потенциальных противников режима на ранних стадиях. Это не так страшно и достаточно безболезненно, жесткого прессинга со стороны ИГ не заметно (в школьном обществе и среди студенчества, по крайней мере), но на заметку возможных будущих клиентов чекисты берут именно на этой стадии. И когда из хулигана сформируется настоящий диссидент, несущий угрозу власти, выясняется, что на него уже целый багаж компромата. Удобно!

Я вновь набрал больше воздуха и понес бред, в который никогда не верил и до момента встречи с Бэль не заморачивался. Я вовсе не собирался становиться противником власти (как, впрочем, и ярым сторонником), нудно бороться за что-то там возвышенное. Даже националистом, по стопам деда, сосланного на Венеру из фактически оккупированной много лет назад Большой Польши, становиться не спешил (какой из меня националист с такой-то латинской рожей!). А посему, какая разница, что говорить? Главное – понимать, что это бред, а я понимал.

Но сейчас, после тренировок на износ, ныряния в сферы общества, куда в иных обстоятельствах мне заказана дорога, вдруг стало не по себе. Появилось какое-то неуважение к самому себе, что ли. Получается, я пресмыкаюсь, и делаю это в угоду «красноперой» «имперской» мрази?

Останавливало лишь то, что мне это не нужно. Это не моя война, у меня нет цели выпендриваться в поисках истины. Да и кому ее доказывать, стаду под названием «сто вторая группа»?

– Западная модель интеграции отличается от Восточной излишней демократичностью. Классический пример – Западная Европа середины двадцать первого века. В этой модели интегрирующие субъекты, имеющие разные размеры, численность населения и уровни экономического развития, наделялись равными правами, что влекло к постоянному внутреннему антагонизму, бюрократизации системы и отсутствию возможности оперативного реагирования на внешнеполитические и внешнеэкономические вызовы. Несмотря на открытые границы, создать при такой модели единое культурное пространство, по примеру России, способное вобрать в себя территории и подавить сепаратизм, невозможно, что и явилось главным фактором гибели Европейского континента.

– И как же избежать этого? – довольно улыбнулся препод. Похоже, он принял меня за кого-то, по интеллектуальному уровню напоминающего Эмму, и я его удивил.

Я деловито пожал плечами:

– Разрушить систему, иначе никак. После провала во енного переворота, когда радикальные неонацисты попытались силой объединить страну, Европа оказалась обречена и пала в Третьей мировой без единого выстрела. Или насильственная более тесная интеграция, или распад – третьего не дано.

Преподаватель бегло кивнул – сойдет.