Игрушки. Выше, дальше, быстрее

Пока я переодевался и докладывал командиру о «брожении умов», к нам в «штабе» присоединился Бродяга. Послушав немного о разброде и шатании, он хмыкнул и изрёк:

– Майор-гаубичник? Да полезный персонаж, почему бы его ни оставить. Вот только проверить его надо! А то, вдруг, он нас немцам сдать хочет?

– А нафига ему это?

– Советской властью он сильно обижен. Где, говоришь, он лямку до этого тянул?

– По словам сержанта, в КОВО.

– Ага, значит, скорее всего, из «тухачевцев».

– А это ты с чего взял? – вмешался в разговор Фермер.

– Саш, у нас с тобой «заточка» разная. Вас, армейцев все эти тонкости не касались, а я и в комендатурах послужил, и на курсы «повышения кривофикакции» ездил. Так что, об этом, могу с уверенностью говорить. Скорее всего, он не из «преторианцев», иначе давно в овраге бы уже гнил… Ладно, я к нему присмотрюсь. В дверь сарая постучали.

– Входите, открыто! – крикнул Фермер, а Бродяга, сделав мне, знак приготовиться, достал из кобуры ТТ.

Но напрасно мы так волновались – это был лейтенант Сотников. Странно было только то, что он не стал заходить внутрь, а переминался с ноги на ногу у порога.

– Что случилось, лейтенант? – сурово спросил командир.

– Товарищ майор госбезопасности, мы собираемся уходить, и я хотел бы с вами поговорить об этом.

– Мы уже разговаривали об этом, лейтенант!

Наверное, я что-то пропустил, так как не очень понимал, к чему весь этот разговор.

– Мои бойцы хотят тоже спросить вас о сложившейся ситуации.

– Ну, пойдем, поговорим… Товарищ капитан, и вы, товарищ старший лейтенант, пойдёмте со мной.

Выходя вслед за двумя Сашами из сарая, я только подумал: «К чему такая официальность?», но, увидев собравшихся перед сараем окруженцев, решил оставить рефлексии на потом.

– Слушаю вас, товарищи бойцы. – Сказал Фермер. Вперёд выступил сержант Несвидов:

– Товарищ майор госбезопасности, – со значением начал он, – нам товарищ лейтенант дал приказ идти на прорыв.

– И что? Он ваш командир.

– Но многие из нас хотят остаться с вашей группой. «Вот как, уже многие?» – подумал я.

– И что вас смущает, сержант. Оставайтесь.

– Но лейтенант, ссылаясь на Устав, говорит, что это – воинское преступление. Дезертирство.

– Тут лейтенант Сотников немного заблуждается. Вы же не домой собрались, и не в ближайшее женское общежитие. Оставшиеся с нами, после рассмотрения кандидатур и проверки будут приняты в Особую разведывательно-диверсионную группу Госбезопасности, – Саша говорил веско, тяжело, как будто чеканя слова из тяжёлой звонкой бронзы. – Легко не будет никому: ни тем, кто решит пробиваться к своим, ни тем, кто решит остаться.

В беседу вступил Сотников, его ломающийся юный голос разительно контрастировал с хриплым басом Фермера:

– Товарищи бойцы, ну как вы не понимаете! Фронт нуждается в вас, артиллеристах. Мы обязаны пробиваться к своим. Они недалеко. А эти неизвестные люди… Да вы даже документы их не видели…

– Ну, ты и сука! – проговорил кто-то в заднем ряду. По моим ощущениям – это был Трошин

Услышав эту сентенцию, лейтенант поперхнулся и растерянно обернулся к своим бойцам, рука его при этом потянулась к кобуре.

– Кто! Кто это сказал! – ломающийся тенорок летёхи был полон гнева.

– Ну, я! – как я и предполагал, это был экс-майор.

– Да я… Да я тебя расстреляю! «Троцкист», сволочь, «враг народа»!

– Да и стреляй! Только погоди, я в сторонку отойду, чтобы мужиков не забрызгало… – и Трошин действительно сделал несколько шагов в сторону.

– А ну! Отставить! Смиррна! – даже не сказал, а проревел Фермер. Да так, что не только окруженцы, но и мы, непроизвольно свели пятки и развели носки, а сами вытянулись в струнку.

– Лейтенант! Какое. Вы. Имеете. Право. В присутствии старшего по званию заниматься самосудом? Радоваться надо, что бойцы ваши в бой рвутся. Да, кстати… Вы обстановку на сегодняшний день знаете? Ну, в смысле – куда вам пробиваться надо будет? Нет? Товарищ старший лейтенант госбезопасности, – обратился он ко мне – доложите товарищам обстановку!

«О чёрт! Что же там у нас» – я начал судорожно вспоминать сражения и даты. Потом плюнул, и, после получившейся «мхатовской паузы» начал говорить:

– Согласно данным радиоперехватов, а также допроса пленного, в настоящее время наши войска обороняются на линии Витебск-Орша – Могилёв – Бобруйск… – кто-то из бойцов охнул. – Значительные силы Западного фронта отступили в леса между Борисовым и Лепелем и борьба с ними возложена на пехотные подразделения второго эшелона Группы армий «Центр». Вкратце, примерно так. То есть до линии фронта отсюда – что-то около двухсот километров. Окруженцы ошарашено молчали. А наш командир продолжал:

– Карты у вас нет, компаса нет! А если бы и были, то не уверен, что вы ими умеете пользоваться. Ну, может быть, кроме него, – и Саша кивнул в сторону стоявшего в стороне Трошина.

– Продовольствия у вас нет, патронов – на полчаса нормального боя. На руках – двое раненых. И вы собираетесь пройти две сотни километров по вражеским тылам. Просто пройти, не вступая в бои, не нанося немцам вреда? Так пи… идите! Сотников приободрено вскинул голову, но Фермер продолжал: