Игрушки. Выше, дальше, быстрее

– Хо-хо, вот и тротильчик! – радостно потирая руки, сказал Люк.

Однако, к нашему большому сожалению, в зарядных ящиках оказалась только шрапнель.

– Сержант! А что, теперь положено так? – спросил я.

– Да нет, конечно, и шрапнель должна быть и гранаты осколочно-фугасные – тоже.

– А тут что за херня?

– Может им такие выдали? Люк тихо выматерился.

– Да, и я того же мнения. – Поддержал я товарища. – Прикинь, шрапнелью из леса стрелять. По танкам.

– Ну и на хрен они нам нужны? – поинтересовался бывший десантник. – В них же, если мне память не изменяет, только порох.

– Мда, действительно. – Но тут мне в голову пришла интересная идея. Высказать которую я не успел, поскольку на поляне показались наши командиры в сопровождении Трошина и ещё одного окруженца-артиллериста, имени которого я не знал.

– Ну что тут у вас? – спросил, Фермер, подходя к нашей небольшой группе.

– Шрапнель тут, никому на хрен не нужная – ответил Люк. – Хотя, вон у Тохи идея какая-то появилась.

– Что придумал? – это уже мне.

– Секундочку, командир. Маленькая консультация нужна. Вячеслав, – окликнул я Трошина, – подойдите сюда.

– Да, товарищ старший лейтенант.

– Вячеслав, вы, случаем, не знаете, шрапнельный выстрел разобрать сложно?

– Антон, да зачем эту древность разбирать то? – удивился Фермер.

– А представь себе: достаём из снаряда пули, в гильзу – двойной заряд пороха. Досыпаем доверху пулями и инициируем электроспособом. Мини-пушка получится. Если пули петров на двадцать полетят, а они должны, то расставляем эти «пушечки» вдоль обочины шоссе. И, пожалуйте ужинать!

– А что, идейка толковая, – поддержал меня Бродяга. – К тому же выхода у нас всё равно нет. Ну, так как, майор, – обратился старым званием к Трошину Бродяга, – выстрел разобрать сложно?

– Если ключ есть, то – не очень.

– Так вперёд, ключ искать! – скомандовал Фермер. – А вы, – это он уже нам с Люком, – оружие собирайте и документы.

– Саш, а может, похороним? – спросил я. Тот обвёл поляну взглядом:

– Тош, я понимаю, но здесь, на глаз, шесть десятков убитых. А нас, если ты не забыл, пятнадцать, и из этих пятнадцати – четверо ранены. Давай сначала первоочередные задачи решать.

* * *

В конце концов, Фермер принял решение о перебазировании отряда на эту поляну. Понимая, что отоспаться можно будет и позже, все работали как проклятые. Трошин с Несвидовым, как наиболее подкованные в артиллерийских премудростях, выкручивали из снарядов трубки, а раненые бойцы, под руководством Бродяги и с помощью Казачины, разбирали патроны и потрошили снаряды. Я, Люк и Зельц собирали по всей поляне карабины погибших артиллеристов и прочее снаряжение и относили всё это в тенёчек, где командир лично разбирался с этими завалами армейского имущества. Одной из наиболее ценных находок стала командирская «эмка», обнаруженная нами в подлеске. Судя по пробоинам, её посекло осколками, когда на ней пытались скрыться в лесу. Но, судя по всему, её пассажирам повезло. Правда, не всем. На заднем сидении мы нашли тело артиллерийского подполковника. В найденном при нём планшете, к нашей бесконечной радости обнаружился комплект карт Белоруссии.

– Вот это подарок! – обрадовался Люк.

– Ага. Слушай, надо подполковника этого похоронить по-человечески. В благодарность.

Забрав документы и знаки различия, мы отнесли тело офицера в небольшую воронку, Люк отодрал от какого-то ящика кусок жести и я, сверяясь с командирским удостоверением, нацарапал на металле ножом: Неречин Павел Самойлович Подполковник 1912 – 1941

И, после того, как мы засыпали тело землёй, воткнул этот импровизированный обелиск в ногах у покойного.

За этим занятием нас и застал командир. Он молча постоял, думая о чём-то своём, а потом сказал:

– Знаешь, Антон, а, наверное, ты прав! Похороним всех! А то, что же, им непогребёнными до скончания века так лежать.

На время оставив все прочие дела, мы подтаскивали тела к воронкам, как могли, сортировали их. Проверяли карманы, искали медальоны. Узнав имя и звание, вырезали их на жести. Минут через пятнадцать к нам присоединились и все остальные, кроме часовых и раненых. Да и то, Тотен вызвался вырезать надписи на металле.

За три с лишним часа мы похоронили всех. Шестьдесят восемь человек. И, только, сорок два имени. Когда последняя, восемнадцатая по счёту могила была засыпана, я присел на остатки снарядного ящика и, с трудом подняв натруженную руку, вытер пот со лба. Рядом присел Фермер.

Примерно за час до заката, когда обессилевшие бойцы расползлись по шалашам и навесам, командир снова созвал нас на совет.

– Поработали мы все сегодня на твёрдую пятёрку, мужики! Объявляю нам всем благодарность. Теперь подобьём бабки. Саш, – обратился он к Бродяге, – сколько фугасов сделали?

– Тридцать один, да и то остановились потому, что работа тонкая, а все старые шрапнели закончились. Да и все замотались до того, что глаза слипаются и руки дрожат.

– А при чём тут старые шрапнели или новые? – спросил я.

– А в новых – пули канифолью залиты так, что чуть ли не по одной выковыривать приходится.