Игры Богов. Любовь, Ненависть и Месть

Споры о том, кто же всё – таки сильнее и опытнее в воинских делах, сменились разговорами о недавних охотах, неожиданно пришедшей зиме и женщинах. Подогреваемые сладкой медовухой, оставшейся с летней торговли и наслаждаясь сочными кусками свежеиспечённой дичи, старейшины, вытирая жирные пальцы, смеялись и, радостно бахляясь, кричали:

–Ну и пусть приходят! Мы их – раз-раз! И башка с плеч! Подумаешь! Шаман! Ха-ха! У нас своих, что ли нет?

Глава 27

По краю берега, утопающего в густой зелёной растительности, устало бредут Немой и Дохлый. Всю ночь прячась под корякой большого дерева, они не могли сомкнуть глаз, вздрагивая при каждом ударе молнии и порыве беснующегося ветра. И только под утро, вымотанных и уставших, их окутала победившая их сопротивление дрёма.

Но кошмары преследовали друзей и во сне. Кровожадные туземцы с нанизанными на копья человеческими головами дико скакали и кричали, будоража сонное сознание до тех пор, пока взмокшие от пота, перемешанного с влагой дождя, путники в ужасе не просыпались. Решив, что уж если отдохнуть и выспаться им не суждено, то нужно двигаться вдоль берега подальше от опасного места.

–Жрать-то как хочется! Хоть волком вой, – огорчённо вздохнул Дохлый, посмотрел на свой и без того впалый живот, оглянулся на беззаботно шагающего Немого и с завистью наблюдая за его беспечностью, сказал:

–Ты, наверное, привыкший на пустой желудок. А я, брат, люблю накинуть пару кусков. И чтоб мёду кружку. Лучше две.

Немой неожиданно останавливается, прислушивается и смотрит куда – то в сторону чащи.

Испугавшись, Дохлый приседает и тихо кивает ему:

–Ты чего?

Немой указывает пальцем в глубь леса и, показав жестами другу следовать за ним, сворачивает в сторону.

–Эй, куда тебя леший?– Дергается было за ним Дохлый, но нерешительно останавливается:

–Эй, ты! Как тебя там! Я остаюсь! – Но, видя, как за высокой травой скрывается фигура последнего оставшегося с ним человека, сплёвывает и, агрессивно работая локтями, пробирается через кусты:

–Да чтоб тебя!

Ещё немного, и он теряет Немого из виду и с опаской останавливается, боясь затеряться в этом зелёном океане растительности:

–Э-эй!– осторожно зовёт он, оглядываясь по сторонам.

Тишина.

Дохлый прислушивается.

Странные звуки, разносящиеся где-то недалеко, пугают и настораживают его.

–Эй!– Повторяет мужчина и в панике озирается.

Шорох травы заставляет его пригнуться и спрятаться за листву, нащупывая по земле какое-нибудь оружие.

«Ну, нет, второй раз просто так меня не возьмёшь», – думает он, сжимая корявый дряхлый сук.

Ещё немного и шорох приближается.

Дохлый напрягается, готовый к отражению и приподнимает своё примитивное оружие.

Прямо перед его укрытием раздвигаются кусты…

Р-раз!– Бьёт мужчина невидимого врага и в этот момент из травы появляется ошарашенное лицо Немого, потирающего голову, покрытую рассыпавшимися от удара щепками.

–Ты… Ты чего подкрадываешься?– Пытается оправдаться Дохлый, смотря то на рассыпавшееся в его руках оружие , то на друга.

Но тот в ответ протягивает ему золотистые ячейки слипшихся от густой сладкой слизи куска пчелиных сот.

В укрытой от морских ветров бухте стоит истрёпанное в неравной битве со стихией судно. В общем –то, со слов Капитана, можно было понять, что они достаточно легко отделались: треснутая мачта с разорванным парусом и трюмы, залитые водой через гребные отверстия – это несравненно мало по сравнению с тем, что могло бы быть. Видимо, на этот раз боги всё-таки решили пощадить их. А что это именно так, у Капитана, навсегда оставившего в своей памяти божественное явление, не вызывало никаких сомнений.

Несколько моряков под чутким руководством Боцмана откачивают воду из нижнего трюма. Трое из них качают длинный рычаг помпы, по которой вода поступает в деревянный бочонок и тот, наполненный до краёв, балты передают друг другу по цепочке на верх и выливают за борт.

– Надо было братьев дождаться, – тихо говорит Малыш своему соседу, передавая ему бочонок.

–Верно говоришь, боги разгневались, что своего бросили, – соглашается тот.

–Эй, вы! Шевели костями, мать вашу, – кричит на них Боцман.

–Больно- то нужно им из-за какого-то Дохлого напрягаться, – ворчит моряк за рычагом и замолкает под тяжёлым взглядом начальства.

–А Торвальд – то злой, не подходи, – продолжает Малыш, как только Боцман отходит дальше.

–Ещё бы, столько товару попортилось.

–Зато теперь на берег сойдём. Глядишь, дичь постреляем какую.

–Смотри, как бы тебя дикари самого не подстрелили.

–Да не, с этой стороны их нема.

–Ты почём знаешь?

–Да я тут который год плаваю.

–И чего? Что который? Раньше не было, а сейчас – кто его знает?

–Точно нет, говорю же. Они сюда ни ногой.

–С чего бы это?

–Ага, тебя испужались, такого смелого.

Моряки дружно смеются, передавая друг другу бочонок.