Игры Фортуны

— Ея высочество скоро выйдет к вам! — кротко заверил гвардейцев Миних и скорым шагом отправился в покои Анны. Убегало бесценное время! Медлить было нельзя. Задуманное надо было свершать сейчас, пока караул у Зимнего дворца держат верные ему преображенцы. Через несколько часов на стражу дворца заступали семеновцы, а пойдет ли Семеновский полк против Бирона — Миних не знал наверняка.

Генерал-фельдмаршал так по-медвежьи торопился и еще по одному вескому резону. Верные люди донесли ему: завтра утром, 9 ноября, Бирон осуществит контрудар. Герцог отправит в отставку (или еще того хуже, в Сибирь!) неугодных ему людей из бывшего окружения Анны Иоанновны. Его, Миниха, в первую голову, а еще — Остермана, чтобы не мешался под ногами со своей лживой подагрой. Говорили еще: Анну Леопольдовну с Антоном-Ульрихом курляндский выскочка вышлет за границу, а маленького императора оставит при себе в качестве заложника. Теперь генерал-фельдмаршал собирался сообщить об этом Анне Леопольдовне, чтобы еще больше застращать девчонку.

Дело, еще не начавшись, все более принимало нежелательный оборот, и Миних уже отнюдь не был уверен в исходе. В большой политике всегда так — или трон, или дыба! Или ты — или тебя…  Игра на опережение: главное — успеть первым!

Совсем недавно Миних присутствовал на позднем ужине у Бирона. Пожаловал к регенту вместе с женой, графиней Барбарой-Элеонорой. Та учтиво беседовала с госпожой Бенигной Бирон, а Миних бестрепетно смотрел в глаза регенту и забалтывал его разными приятными пустяками. Каково это — смотреть в глаза человеку, которого ты собираешься погубить сегодня ночью? Смотреть и улыбаться? Миних смотрел и улыбался — и не чувствовал никаких уколов совести. Наоборот, боковым зрением военного инженера, взором старого солдата, привыкшим разом охватывать поле баталии, он тщательно изучал расположение покоев резиденции регента. Где же та самая заветная спаленка, в которую он со своими молодцами вскоре пожалует, как пылкий любовник к аманте[52]!

В самом деле, чего стыдиться? Может быть, он, Миних, и Каин, но и Бирона Авелем не назовешь! Хорош Авель — руки по локоть в крови, ногти своим жертвам приказывал вырывать! О Бироновой «подноготной» в невской столице хорошо знали и шепотом рассказывали друг другу об этом новомодном способе пытки! Сам ли это Бирон придумал — или покойная Анна Иоанновна его научила, или задолго до них измыслили сию забаву мастера дознания, Миних не знал, да и не хотел знать. Главное в том, что они с Бироном оба — Каины, и схватились не на жизнь, а на смерть.

Но точное расположение Бироновой опочивальни, увы, до сих пор не было известно Миниху, несмотря на многократные посещения дома регента. Таился хитрый курляндский лис! Так что все зависит от того, решится ли явиться к гвардейцам Анна Леопольдовна, и удастся ли найти нужную дверь…  Женщина и дверь — как все просто и сложно!

В покоях у Анны Миних наткнулся на Юлиану Менгден и несказанно изумился. Однако не ее присутствию — кого же еще он мог там застать в такой час, не Антона же Ульриха? Старого вояку изумило, что смелая фрейлина была облачена в отлично сшитый мундир лейб-гвардии Преображенского полка, авантажно подчеркивавший все достоинства ее сильной стройной фигуры, и даже ее каштановые волосы были завязаны в две тонкие косицы, пропущенные за уши, как у гусара — чтоб не мешали рубиться.

Юлиана помогала Анне облачиться в пышную робу и как раз прикрепляла к платью подруги голубую андреевскую ленту. Миних заметил, что у Анны дрожали руки. У Юлианы — нет.

Гвардейский мундир шел Юлиане гораздо больше, чем самое модное платье. О, странное время, когда женщины стремятся казаться мужчинами, а мужчины…  Впрочем, настоящие мужчин остаются таковыми в любое время!

Задержавшись в дверях, Миних услышал обрывок их разговора.

— Ну же, Аннушка! Ну же, мой дружочек! — говорила Юлия. — Поторопимся. Нам пора. Тебе пора. Настал твой час!

— А что если неудача? — голос Анны дрожал. — Что тогда? Тюрьма, ссылка, монастырь? У меня отнимут Иванушку!

— У тебя скорее его отнимут, если ты промедлишь! Ничего не бойся, я с тобой!

Она закрепила андреевскую ленту пышным бантом, подвела Анну Леопольдовну к зеркалу. Та заглянула в серебристо-серую зеркальную глубь и вдруг отпрянула, обмякла, чуть не упала на руки подруге.

— Юленька! — срывающимся голоском воскликнула Анна. — Там…  В зеркале…

— Что там? Только твое отражение. Ты чудо как хороша! Хоть и бледна немного.

— Там — Елизавета! Настанет день, и я паду перед ней. Видит Бог, паду…

Испуг Анны на мгновение передался бестрепетной Юлиане. Она замолчала. Крепко сжала руку подруги, со страхом всматриваясь в роковое зеркало. Миних понял, что пора вмешаться, иначе вся затея действительно полетит «к хренам собачьим», как говорят его солдаты.

— Пустой испуг, ваше высочество, игры дамских страхов, не более, — вкрадчиво начал он. — Вас ждут ваши верные войска, готовые идти за вас к победе — и только к победе!