Бобби наклонилась вперёд, положив локти на колени.
— Да, знаю. И я думаю, что это чушь собачья. Не думаю, что на Брич-Кэнди я была бы в большей безопасности, чем на Иннис-Холлоу.
— Как ты можешь так говорить? — возмутился её брат, выпятив вперёд челюсть. — После того, что с тобой недавно случилось, должно быть очевидно, что…
Алекс бочком отступил к двери. Бобби поймала его взгляд, коротко улыбнулась, и её улыбка была столь же мимолетна, сколь и красноречива: «прости», «спасибо», и «мы продолжим наш разговор, когда он уйдёт». Алекс кивнул и вышел в коридор, но даже там до него доносились голоса брата и сестры, больше напоминающие жужжание двух пил.
Когда он вернулся к своей больничной койке, там уже ждала полиция, и на этот раз он дал более вразумительные показания. Хотя его ответы на некоторые вопросы так и остались весьма расплывчатыми.
По большей части, семья была метафорой для дальнемагисральных кораблей. Время от времени появлялись группы людей с кровным родством, но почти всегда это были астеры. На военных и корпоративных миссиях могло быть несколько супружеских пар, и, время от времени, у некоторых появлялся ребенок. Люди попадали на тот же корабль, что и двоюродные братья и сёстры. Это было исключением, а правило гласило, что семья была способом выражения потребностей. Потребности в дружбе, потребности в близости, потребности в человеческих связях, которые так глубоко проникли в геном, что кто-то, лишённый их, казался не совсем человеком. Это было товариществом с большой буквы, синонимом верности, которая была сильнее, чем любое описание значения этого слова.
Опыт Алекса с настоящей семьёй — кровными родственниками — напоминал большое количество людей, попавших в одну и ту же массовую рассылку, но не совсем понимающих, зачем они на неё подписались. Он любил своих родителей, когда они были живы, и он по прежнему любил память о них. Его двоюродные братья и сёстры всегда были счастливы видеть его, и он был рад их приёму и их компании. Увидев Бобби и её брата вместе и почувствовав, даже в тот короткий момент, глубокое и непреодолимое несоответствие характеров между ними, что-то поселилось в сознании Алекса.
Как говорят, мать может любить свою дочь больше жизни, а может ненавидеть естество девушки. Или и то, и другое. Брат и сестра могут жить в дружбе, или постоянно ссориться, или же сосуществовать в атмосфере неловкого безразличия.
И если в в отношениях между людьми одной крови и происхождения могло произойти что-угодно из всего этого, то, может, семья всегда была метафорой.
Он всё ещё думал об этом, когда добрался до норы Мин. Её мальчики и девочка, которых они с мужем взяли на воспитание, все были там, ели рыбу с лапшой, когда он пришел. Все они поприветствовали его, словно были с ним знакомы, будто его травмы были важны для них, будто их это тревожило. Он ненадолго присел за стол, шутил и сводил к минимуму последствия нападения, но всё, чего ему хотелось, это извиниться и вернуться в отведённую ему гостевую комнату. Что он и сделал, как только ему позволило его чувство этики.
Его ждало сообщение от Холдена. Видя знакомые голубые глаза и взъерошенные каштановые волосы, он был в странном замешательстве. Алекс почувствовал, что часть его уже была на обратном пути к «Росинанту», и он был немного удивлен, что ещё не там.
— Алекс, привет. Надеюсь, у вас всё нормально и Бобби в порядке.
— Да, — сказал Алекс экрану. — Забавно, что ты об этом спросил.
— В общем, я изучаю дело о пропавших кораблях. И была подозрительная активность возле (434) Венгрии. Ты можешь достать корабль? Если придётся арендовать, можешь спокойно снять деньги с моего счета. Я бы хотел, чтобы ты слетал и посмотрел, не припарковался ли там в темноте корабль под названием «Пау Кант». Характеристики кода передатчика прилагаются к сообщению.
Алекс приостановил воспроизведение, кожа на затылке зачесалась. Пропавшие корабли превращались в мотив его дня, и это вызывало беспокойство. Он посмотрел остальную часть сообщения Холдена, потирая подбородок. Там было намного меньше, чем хотелось бы знать. Данные «Пау Канта» не идентифицировали его как марсианское судно или что-то более конкретное. Алекс поставил свой терминал на запись, посмотрел, как он выглядел на дисплее, провёл пальцами по волосам и начал сообщение.
— Привет, капитан. Получил твоё сообщение о «Пау Канте». Хотел спросить, можно ли получить больше информации об этом. Я, вроде как, ввязался во что-то странное.
Он описал произошедшее с ним и Бобби в более светлых тонах, чем ощущалось на самом деле. Не хотелось пугать Холдена, когда тот всё равно ничего не мог сделать, чтобы защитить его или Бобби. Рассказал только, что нападавших, казалось, напугало появление Алекса на месте преступления. О расследовании Бобби и Авасаралы он умолчал. Возможно, это паранойя, но передавать такую информацию без нескольких уровней шифрования, казалось ему, всё равно, что напрашиваться на неприятности. Он спросил, какие ещё корабли предположительно исчезли и как они могут быть связанны с Марсом, после чего отослал сообщение.