Игры с огнем

И снова сон. Вокруг абсолютная тишина и серость. Какая-то голая земля, больше похожая на иссушенную каменную пустыню. Я стою одна и оглядываюсь вокруг, а откуда-то из-за гор несется снежная лавина, она поглощает все вокруг, уничтожая и без того мертвый мир, погружая его в оковы льда, хороня под собой навсегда. Я пытаюсь кричать, но грудь сдавило, и больше нет слез, только страх сжимает легкие и сердце. Кто-то окликает меня, и я поднимаю взгляд к небу. Два огромных дракона парят прямо надо мной, призывая полететь с ними, хотят помочь и спасти от несущейся снежной лавины. Я протягиваю к ним руки, но тут они оборачиваются людьми и просто стоят и смотрят, ничего не говоря на мои просьбы. Это Дариэн и Дакки, такие родные, такие далекие теперь. Сознание маячит где-то на грани сна и яви, с одной стороны накрывая с головой смертоносной лавиной, а с другой дыша пламенем в затылок. Я просыпаюсь уже без криков и мгновенно вспоминаю взгляд двух драконов: отчаяние, преданные надежды, разочарование и столько боли в них, что хватило бы на целый мир. Я отняла у Дариэна сына, убила родного брата Дакки, навсегда загубила чью-то жизнь и это давило на меня как толща океана.

В затылок кто-то дышал, и я повернулась в постели, пытаясь разглядеть в темноте, кто прижимает меня к себе. Некто тут же разжал объятия и подскочил с кровати. Спустя несколько мгновений в камине вспыхнул огонь, и я увидела лицо Драко — осунувшееся, потемневшее, с огромными синими мешками под глазами.

— Маша, — прошептал он, поймав мой осознанный взгляд, — наконец-то! — Подсел рядом, аккуратно сгреб меня в охапку и посадил к себе на колени. — Ты так меня напугала! Я думал, что больше никогда не увижу тебя живой и здоровой. Как ты, милая?

— Милая, — прохрипела я не своим голосом, а потом вспомнила, как Вольный называл меня так в свой последний день жизни. Ничего не вернуть, и объятия Драко для меня теперь были нежеланными и пугающими. — Отпусти.

Дракон тут же положил меня обратно на кровать и стал гладить по волосам.

— Я не все знаю и многого просто не понял, но ты должна мне рассказать, что произошло, Маша. — Скорее просил, чем требовал Драко, такая мольба слышалась в его голосе. — Пожалуйста, поговори со мной.

Но говорить с кем бы то ни было, в мои планы не входило, тем более с Драко, который просто отвернулся от Вольного и ушел, унося меня с собой и не дав помочь другу, хотя я понимала, что вряд ли могла что-то сделать. Игра в «молчанку» продолжалась, но теперь молчала я, игнорирую любую попытку Драко заговорить со мной.

Силы постепенно возвращались, но магия покинула мое тело и энергия не наполняла теперь его и не согревала изнутри. Моим излюбленным местом стали широкие подоконники, на которые я залазила вместе с одеялом и смотрела-смотрела вдаль. До боли в глазах, до рези от белоснежной картины за окном, до слез отчаяния и боли за то, что совершила. Голая каменная равнина из снов расстилалась далеко впереди, а снежные сугробы замели деревья почти наполовину. Что стало сейчас с семьями отверженных драконов? Как они пережили окончание весны и такой резкий переход от тепла к ледяной стуже? Что теперь с теми драконятами, которые называли меня Чудесницей и с восхищением смотрели, как я «творю магию»?

— Вот ты где, — раздался в голове знакомый голос, — я принес поесть, тебе нужны силы на восстановление. Маша, посмотри на меня.

Но я продолжала смотреть на однотонный пейзаж за окном, и тогда Драко схватил меня под мышки, сдернул с подоконника и поставил напротив себя.

— Я понимаю тебя, слышишь? — Тряс он меня за плечи. — Поговори со мной, я хочу помочь!

Но что я могла ему сказать? Что полюбила другого дракона всем сердцем, а оказалось, что это вовсе не я дарила ему свои чувства, и вместо горячих объятий любимой он получил ледяную могилу от той, которая обманула нас обоих. Что я предала чувства и надежды двух родных мне людей, и теперь страшусь даже представить, что они со мной сделают, и одновременно мечтаю об их расправе, чтобы стало легче, чтобы океан боли, наконец, раздавил меня, смыв все мысли?

Драко обнял мое безвольное тело, положив свою голову на макушку.

— Маша, милая моя, прости, что бросил тебя одну, прости, что злился! Я был эгоистичным и самовлюбленным идиотом, не замечавшим то, что творится у меня под носом. Я не знал, я не догадывался даже, что это она засела у тебя внутри. Я верил только тому, что шептали мне на ухо предатели и властолюбцы. Я совершенно потерял голову от любви к тебе и боялся признаться в этом даже себе самому. Ты ведь совсем еще ребенок, ты такая маленькая и хрупкая. Девочка моя, я вытащу тебя с того света, если придется, но только позволь это сделать! — Драко поднял мое лицо за подбородок, и я увидела его слезы, слезы взрослого дракона, повидавшего на своем веку не так уж и мало, но меня они не тронули. Я не могу быть счастлива и предаваться любви тогда, когда Вольный стоит среди голых деревьев каменным изваянием.