Игры скучающих купидонов

— Ох, я и забыла о твоих ключах, — уборщица чуть ли не с головой зарылась в объемный пакет. Потом нервно вытрясла содержимое на стол. Что-то покатилось и упало на пол. — Вот так всегда, когда торопишься. На, держи.

Ключи громко звякнули, словно радовались, что вернулись к своей хозяйке.

— Так пустили соседок или нет?

— Что ты, милая, как я могу? Да и когда успела бы? Я до нашей аптеки только доковыляла, как Кирюсик отправил меня убираться в одиннадцатую. Бурай у крыльца ждал. А что? Украли чего-нибудь?

— Да. Украли. Надежду.

— Тьфу на тебя!

— Алло! Женька, привет!

— Да, Виктор. Как отдыхается? — больше ехидства в голосе. Пусть знает.

— Какой отдых? Он мне только снится, — вздохнул в трубку Горн.

— Не надо о снах, — я оборвала сменщика. Все еще дулась на него. — Из-за тебя мне приходится работать до десяти. А впереди Новый год, подарки не куплены, елки не наряжены…

— Ну, прости. Клянусь, после новогодних праздников все отработаю. В двойном размере.

— Смотри, я запомню. Чего звонишь-то?

— Совсем забыл сказать, для тебя там коробку принесли.

Я замерла.

— Какую коробку? Кто принес? Старушки?

— А леший их знает. Вчера утром в аптеке столпотворение было. Пенсионеры как сорвались. Видать на Новый год корвалолом запасаются. У каждого свое спиртное.

— И где она? — ноги стали как ватные. Не знаю, что больше страшило: привет от сестер или разочарование, что это образцы каких-нибудь женских тампонов из фармкомпании. Вроде и небольшой подарочек дружественному провизору, в то же время реклама.

— На моем шкафчике. Сунул и забыл.

Виктор высокий, как мачта корабля. Ему даже не надо поднимать руку. А мне пришлось встать на стул. И зачем туда положил?

Глупый вопрос. Все шкафчики закрываются, а оставишь коробку на видном месте — всегда найдутся желающие заглянуть в нее.

Я трясущимися руками открывала картонку, обшитую красным шелком. Сначала развязала золотую ленточку, потом сняла крышку и убрала в сторону шуршащую бумагу. На салфетке лежал круглый хлебец с растекшимся по нему медом.

— «Ухо слона»… — произнесла я и села на стул.

Глава 23. В постоянной нужде

«В постоянной нужде». Вероятно, из всех фраз мировой литературы

эта наиболее кратко и емко описывает суть романтической страсти: нужда.

Хелен Фишер. «Почему мы любим. Природа и химия романтической любви»

Стоит ли объяснять, я ни минуты не сомневалась, что «Ухо слона» прислали сбежавшие старушки, ведь при них я упоминала об этом традиционном индейском блюде.

Я думаю, незатейливый десерт получил свое название гораздо позже, чем во времена Чингачгука — от современных американцев, действующих по принципу «что вижу, о том и говорю». До покорения Дикого Запада слоны там не водились, и коренное население не могло знать, какие они лопоухие. Наверняка блюдо имело какое-то свое, исконно индейское название.

В голове быстро нарисовалась картинка, где группа краснокожих мужчин во главе с вождем сидит у костра и попыхивает трубкой мира. После длительного молчания, один из индейцев, заговорщицки кивнув остальным и увидев потепление в их глазах, повернул голову к своей скв… к-хм, женщине и неторопливо произнес что-то типа такого:

«Будоражащая Кровь, испеки-ка нам тот хлебец на жире бизона да намажь его медом, что принес Укушенный Сотню Раз в свой последний поход к диким пчелам».

Да, именно так лакомство и называлось — «Круглый Хлебец, Политый Диким Медом». Язык сломаешь. Янки не любители забивать голову всякой чепухой, поэтому сказали свое веское — «Ухо слона» и баста!

Я еле дождалась конца рабочего дня.

Взглядом подгоняла минутную стрелку, а она с маниакальным упорством замирала на каждой черточке и только доведя меня до кипения, делала следующий шаг.

Несколько раз я открывала коробочку с незатейливым лакомством, подносила ее к носу, вдыхая густой медовый аромат. Перед самым уходом не удержалась, отломила небольшой кусочек. Посмаковала. Вкусно, необычно. Как хворост, который вместо сахарной пудры облили медом.

Ближе к подъезду я уже не шла, бежала. Благо нога перестала болеть, и ботинки на рифленой подошве не скользили.

Под козырьком столкнулась со счастливой семьей.

— Тетя Женя, привет! — Димка помахал ладошкой в варежке. Он сидел на руках у улыбающегося Игоря. На стоянке, посветив фарами, добротно заурчал японский внедорожник, готовый принять в свое просторное нутро тех, кто осознал, что любовь, если она жива, может простить все.

Ната вместо приветствия крепко меня обняла.

— Вы куда на ночь глядя?

— Хотим показать Димке, как красиво к Новому году украшен город. Главные улицы сплошь в огнях, а на центральной площади ледяные фигуры с подсветкой… Хочешь, поедем с нами?

— Нет-нет! Я домой. Меня там тоже фейерверк ждет, — я верила, что «Ухо слона» приведет меня к вигваму Чингачгука.

Влетев в подъезд, почувствовала запах ванили.

Ба! Да у нас появились новые жильцы — любители печеного! Выходит, и в прошлый раз не показалось?