Игры третьего рода

– А вот, смотрите, какие у нас есть факты. Как рассказывали очевидцы, когда появились аппараты пришельцев, то они вели себя мирно – брали какие-то образцы растений и грунта, но не более – сами не нападали. Потом кто-то по ним пальнул, началась стычка, и – самое главное! – они попытались уйти назад, но не смогли. Совершенно очевидно, что Арки работают не постоянно, но пришельцы об этом не знали! Или ещё не знали в тот момент. Да и потом аппараты эти какие-то роботы. Если бы там сидели сами инопланетяне, то всё могло бы кончиться не так. А вообще, понимаете, господа, о чём сие свидетельствует почти наверняка?

– Нет, – честно признался внимательно слушавший Фёдор.

– Вполне вероятно, что эти пришельцы такие же пострадавшие, как и мы с вами!

Глава 5

В город они вернулись только поздно вечером. Гончарову и Семёну Ефимовичу идти было некуда: их квартиры разгромили бандиты, а Фёдору не имело смысла на ночь глядя отправляться в свою деревню. Поэтому Домашников предложил новым друзьям переночевать у него.

Вскоре после Катастрофы Пётр с дочкой перебрался в один из опустевших частных домов около огромного химмашевского пруда. За пару лет грязноватый городской водоём существенно очистился, и рыба теперь ловилась прямо с огорода, выходившего на берег.

Когда дочка умерла, Домашников остался там совершенно один, если не считать жителей соседних домов. Одна из соседок, крепкая, статная Алёна, женщина лет сорока, явно благоволила к Петру. Она тоже похоронила и мужа, и ребёнка, и сейчас жила с братом и младшей сестрой. Домашников водил с Алёной близкие отношения, но домами объединяться не спешил.

Как уже рассказывал Гончарову Пётр, арестовали его на митинге, который Лобстер устраивал для пропаганды своих идей и где Домашников саркастически, а главное – громко, высказался про новый режим князя-уголовника. Его скрутили, немного побили и тут же, назначив месяц земляных работ, сразу отправили в лагерь. Поскольку никто в неразберихе даже не выяснял, где он живёт, его имущество целенаправленно конфисковать в пользу «новой» власти просто не успели, а от случайных разграблений шлявшимися побирушками-мародёрчиками спасали добрые соседи.

Вообще, надо сказать, что после Катастрофы число разного рода бомжей и бездомных стало несравнимо меньше, чем ранее, в эпоху строительства капитализма в России, и этому имелись абсолютно естественные причины. Во-первых, многие из жителей после первого голодного года в городе сразу же отхлынули в сельские районы. Во-вторых, в тот же первый, да и во второй год эпидемии выкосили изрядное количество народа, так что пустующего жилья появилось в избытке и предложение явно превышало спрос. В общем, уже просто невозможно стало пропить свою квартиру – исчезли покупатели.

В принципе, и Комитет Чрезвычайной Ситуации, низвергнутый Лобстером, старался привлекать людей к общественно-полезным работам и обеспечивать за это вполне сносную кормёжку, а также вещевое довольствие. Посему даже выжившим прежним бомжам стало просто невыгодно бродяжничать. Ведь, в принципе, бомжи могли кормиться и существовать на теле достаточно развитой цивилизации, где имелось много отходов и объедков на помойках. Разумеется, брошенные вещи и сейчас ещё можно найти, но еды нигде не валялось: её надо было как-то создавать, например – выращивать, то есть работать для прокорма, а потому и бомжей как таковых практически не стало.

Их, правда, заменили мародёры, устраивавшие набеги за разного рода добром, но такое происходило не слишком часто. Кроме того, владельцы любого имущества теперь расправлялись с ворьём куда суровее, чем в прежние времена: хотя КЧС заставил всех сдать нарезное оружие, но гладкостволки с патронами у многих ещё остались. Пристрелят воров или дубинками забьют на месте – и всё! Суд Линча очень действенная штука в нужном месте и в нужное время, особенно если вина очевидна и не требует доказательства.

После экзотики вонючего барака Домашников, Гончаров, Фёдор и Семён Ефимович с удовольствием вымылись в бане, побрились и уже за полночь расположились за большим круглым столом в комнате, освещаемой слабоватой электрической лампочкой. Электричество подавалось от гидроэлектростанции, которую бывшая власть сумела построить на не слишком полноводной местной реке. Основную мощность потреблял, конечно, «Химмаш», поскольку это был единственный крупный завод в этой части города, не считая специализированного «Вторчермета», без которого цивилизация вообще бы откатилась в далёкое прошлое. Здесь даже наладили выпуск лампочек накаливания, но нужного сырья не хватало, и светильники получались маломощными, да и напряжение в сети было невысоким. Поэтому сейчас у Петра в комнате на столе горела ещё пара восковых свечей.

Соседка Алёна, присматривавшая за домом, на радостях от возвращения живого и невредимого друга притащила много всякой снеди: рыбный пирог, шанежки со сметаной, варёную картошку и свежие огурцы. Покрутившись немного, она, явно рассчитывавшая, что и её пригласят за стол, в конце концов, оказалась выставлена Петром за дверь.