Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя

Что думать об Абделе и его любовных приключениях? Быть может, он подражает герою культового фильма Паоло Пазолини[13] «Теорема», сыгранному потрясающим актером Теренсом Стэмпом. Он изображает вторгнувшегося в одну семью ангела-убийцу, который вызывает у ее членов сильнейшее сексуальное влечение к своей особе. В то же время он изобличает их в жестокости и неприглядности глубоко запрятанных желаний.

Вечеринка достигла своего апогея. Аплодисменты сопровождают звучание новых шлягеров. Складываются парочки. Возможно исполнение обещаний. Наутро намечается похмелье.

Присоединяюсь к танцующим и демонстрирую свои таланты. Муж Изабель несколько раз испепеляет меня взглядом. В ответ получает мою глупую улыбку.

Корин представляет Фаделу Изабель. Я на расстоянии наблюдаю за этой встречей.

Позже, на рассвете в коридоре, идущем по направлению к спальне, раздаются крики. Гости расступаются, освобождая место, и в тусклом свете появляются Абдель и муж Изабель, схватившиеся в драке, в разорванной одежде. Их потасовка выглядит как жалкое подобие петушиных боев, которые показывают в плохом качестве на кабельных каналах. Корин и Фадела пытаются разнять мужчин (Изабель пребывает в полной прострации), но им достаются только оплеухи. Бедные малышки! Я ухожу, не попрощавшись. Иду по тротуару и ловлю такси.

Площадь Бастилии

Да, с этим не поспоришь: Элоди похожа на героиню культового фильма «Чужой» — лейтенанта Эллен Рипли в исполнении Сигурни Уивер. Особенно в той сцене, когда Рипли встречается нос к носу с монстром. Вспомнив эту сцену, я в порыве чувств иду на свидание с Элоди. Она высокая, утонченная, с ямочками на щеках, у нее взгляд, устремленный в межзвездное пространство.

— Ты знаешь, а меня не в первый раз сравнивают с Сигурни Уивер, — доверительно сообщает мне она, прежде чем сделать глоток экзотического бразильского напитка кайпиринья.

— И тебе это нравится?

— Сигурни — красивая женщина. А потом, я очень люблю кино, да и почему бы не пожить на космическом корабле.

После месяца мимолетных встреч, вмешательства общей знакомой (ее излюбленная манера — заставить меня ждать, поджаривая на медленном огне) Элоди подхватывает меня буквально в последний момент, когда я уже решаю отказаться от этой затеи. Когда ужин закончился, она приглашает меня в кафе на площади Бастилии. «Очень симпатичное, уютное местечко, где можно спокойно поговорить, понимаешь?» — спрашивает она. «Да, конечно», — отвечаю я.

— Ну что, закажем еще по кайпиринье, — предлагает Элоди.

— Давай, сегодня же пятница.

Она похожа на ребенка, который слишком рано полюбил простые желания, требуя их немедленного удовлетворения. Движения ее губ и ее намерения означают следующее: мир состоит из прямых и кривых линий, достаточно лавировать между ними, не задавая вопросов.

— Если ты пойдешь в туалет, то будешь удивлен, — предупреждает она.

— Это как-то связано с Сигурни Уивер?

— Ничего не скажу — сам увидишь.

— Ты довольна своей работой?

— Да, я могу распоряжаться своим временем как хочу. Моя профессия — специалист по компьютерной графике на телевидении — относительно спокойная. Я разрабатываю оформление программ.

Девушка, сидящая за соседним столиком, начинает на меня поглядывать. Что-то происходит. Я в этом уверен. Я в ее вкусе. Но мне нужно быть осторожным. Элоди замечает мои косые взгляды, бросаемые в направлении конкурентки. Рискую получить оплеуху прямо на глазах у публики. Что бы такое рассказать интересное?

— Дизайн изображения — это класс. Это требует таланта и технических знаний.

— В жизни все должно идти своим чередом. Мы развиваемся в мире изображений, носителей информации. Мы должны выделяться и осознавать себя в окружающем мире. Хотя я предпочитаю вести скрытую игру.

— Но скрытая игра это тоже код изображения, не так ли? — говорю я, стараясь сосредоточиться, и борюсь с неистребимым желанием посмотреть на мою соседку, хорошенькую брюнетку.

Она собиралась подвести черту под всем тем, что называется любовными глупостями. А теперь она увидела меня, и у нее появилась надежда. Она поняла, что ВСЕ еще возможно.

— А как твои писательские дела?

— Я этим почти не занимаюсь.

— Как так?

— У меня пропало желание писать.

— Так пиши для себя, для собственного удовольствия.

— Мне нужно найти какую-то новую форму, ниточку, за которую можно потянуть, светлую улыбку… я в поисках неуловимого мира.

— А пока ты все еще «негр», не так ли?

— В Париже писатели и издатели нагоняют на меня скуку. Мир изменился. А они все еще находятся под впечатлением от утопических мечтаний девятнадцатого века.

— Быть «негром» значит отказываться от авторства написанных тобой произведений.

Обескураженный таким точным определением, я колеблюсь. А я еще посчитал ее дурочкой. Она разгадала обратную сторону моего мужского начала!

— А что ты будешь теперь делать? — спрашивает Элоди.

— Черт возьми, вопрос бьет наповал. Ну, я хотел бы обосноваться в Рио и бороться за мир во всем мире.

— Тогда я еду с тобой!

— Да я сказал это просто так. Это символ, вариант возможной жизни…

— Ну, хорошо… А как твоя дочка?