Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя

Я плаваю, делаю успехи, сам себя занимаю. Я поставил перед собой цель — производить движения, которые соответствовали бы стандартам качества всех основных институтов по контролю. Здесь, у Центрального рынка, длина бассейна составляет пятьдесят метров. Плавательные дорожки распределены между определенными группами пловцов, в отличие от традиций других бассейнов Парижа. Здесь плавают строго по правилам: одна дорожка предназначена только для быстрого кроля, вторая — для плавающих на спине, третья — для брассистов, еще одна — для пловцов в ластах. В некоторые вечера, после окончания рабочего дня, пловцы почти сталкиваются нос к носу. При малейшей задержке вас обгоняют с некоторой долей презрения. Раздаются призывы поднажать, и всячески демонстрируется атлетическое превосходство.

Прежде чем войти в воду, пловцы разминаются — не только для того, чтобы достичь терапевтического эффекта и предупредить растяжения мышц и связок. Их движения похотливы, они адресованы другим мужчинам, истекающим потом. Бассейн у Центрального рынка — это место, где завязываются различные контакты. Сюда приходят в основном геи, как правило хорошо одетые, точные копии Мсье Аккуратность и Джеймса Дина[16]. Так что здесь может случиться и растяжение мышц ануса.

Для гетеросексуальных мужчин прохождение в душ превращается в настоящее испытание. Здесь тебя вожделенно рассматривают при полном молчании, поэтому приходится, стискивая зубы, сдерживаться, чтобы не удушить кого-нибудь из завсегдатаев. Теперь я лучше понимаю, что испытывают девушки при похотливых взглядах парней. Обещаю вам, мои подружки, я больше не буду раздевать вас взглядом. Вы можете быть спокойны. Я не хочу вас потерять, лучше оставаться с вами в контакте. Ну, разве что время от времени, беглый взгляд, походя — не сердитесь на меня за это, я все-таки не законченный негодяй.

На террасе кафе «Прогрэ»

Какая-то девушка, на первый взгляд даже миленькая, останавливается у нашего столика и спрашивает:

— А это английский бульдог?

Гордый за своего пса Гийом дает положительный ответ.

— Он симпатяга, — осмелев, произносит незнакомка. — Можно его погладить?

— Без всякого риска. Он добрый, как теленок.

Сердце Гийома наполняется радостью, когда он видит, с какой симпатией незнакомые люди относятся к его собаке. Ему кажется, что он сам отчасти является источником эмоционального энтузиазма, которое вызывает четвероногое чудо природы. Везде, где бы ни находились Аристотель и его хозяин, ласки и внимания удостаивается в первую очередь животное. Гийома любят из-за его пса. Эта опосредованная любовь, кажется, во многом способствовала его самоутверждению. Ну что же, пусть так. А не испытывает ли он определенной зависти к успеху своей собаки? В течение нескольких месяцев пес стал звездой. Его выбрали как модель для государственной рекламной кампании, и уже различные толки ходят по этому поводу. Кроме того, Аристотель провозглашается собакой, обладающей магической силой, излечивающей от депрессии.

— Я ничего не знаю о твоих проблемах с Элоди. Как тебе выкрутиться из этого положения?

— Я старался изо всех сил, ты это знаешь.

— Все-таки ее реакция довольно странная… нет, это невозможно, ты что-то от меня скрываешь.

— Думаю, я тебе все сказал: мы занимались любовью, а потом она вдруг неожиданно ушла. Вот и все.

— Гм… Ты, наверное, странно себя вел…

— Не более странно, чем обычно.

— Хорошо, попробую с ней связаться. Я сумею ее разговорить.

— Ну…

— Что еще?

— Ничего… Мне кажется, что Аристотель какой-то странный сейчас.

— Это настолько заметно? Ты прав, его половой инстинкт обострен как никогда…

Вид совершенно обычного предмета, сумка в руках или ранец регулярно вызывает у Аристотеля желание совокупляться. Он может взобраться на что угодно и раскромсать все, что оказалось у него в лапах. Его довольное рычание повергает в ужас.

— Может, дашь ему брома?

— Вообрази себе, я уже все перепробовал. Дело в том, что возникла дилемма… Мне кажется, что я начал лучше понимать Аристотеля. В первый вечер, когда я начал передвигаться на четвереньках, чтобы опуститься до уровня его мироощущения, я еще не заметил глубоких изменений в моих мыслях. А Аристотель сразу почувствовал себя лучше и обнюхал меня. На второй день я улегся на его подстилке, я подражал всем его движениям и заметил изменения на своем теле. Тогда я стал проводить целые дни, лежа на полу, я постарался вжиться в образ пса. Если смотреть с пола, то мир предстает под другим углом, ориентиры меняются. Аристотель стал продолжением моего тела. Я испугался и приостановил опыты. Временно.

— Это к лучшему. Твоя кожа изменилась. Ты научился лаять?