Игры в «Русский М&А»

TWG, самостоятельно реализуя российский алюминий на LMЕ, заводам оставляла лишь средства на издержки производства и текущий ремонт. То, что оставалось заводу, не обеспечивало даже простого воспроизводства капитала. Получался бег на месте: работать можешь, а развиваться — нет. В планы иностранных трейдеров не входило развитие нашей промышленности, их заботил только собственный карман. А он был бездонный, как закрома родины при власти КПСС. На каждый вложенный доллар в толлинговую операцию трейдер получал как минимум доллар чистой прибыли.

Уже после того, как TWG была вытеснена с российского рынка, Давид Рубен в одном из интервью заметил, что тот, кто не смог сделать в 1990-е гг. на России 40 % в год — полный дурак.

Инвестиций в производство TWG не делало, исключением были лишь проекты по производству сверхчистого алюминия марки А7Э, пользующегося повышенным спросом на мировом рынке. Складывалась новая система неоколониализма — работная.

Но в 1995 г. наплыв русского алюминия обвалил цены на Лондонской бирже металлов. Цена за тонну алюминия разом упала на $300. Одновременно МПС подняло экспортные тарифы на перевозку по железной дороге. К тому же на мировом рынке резко выросла цена на глинозем. Рентабельность производства снизилась до 1 %. Такое положение длилось два года.

Изменения мировой конъюнктуры слабо отразились на толлингерах, которые предпочли переложить все издержки на российские заводы, но сохранить сверхприбыли. Сократившиеся на триллион рублей поступления в бюджеты всех уровней вызвали недовольство властных структур, особенно на уровне субъектов Федерации. Началась хроническая проблема с выплатой зарплат учителям и врачам. Задержки зарплат в госпредприятиях. Частный бизнес держался дольше, но и он не мог уступить соблазну крутить зарплатные деньги, видя, что на государственных предприятиях директоров за это только ругают.

Такое положение вещей продолжалась до 1998 г. Основными владельцами промышленных предприятий были банки, а для финансовой олигархии завод — это акции, которые являются больше предметом спекуляции, чем производства. Дефолт, разоривший наиболее агрессивные банки, передал власть от финансовой олигархии крупной промышленной буржуазии. Это была революция, которую никто не заметил. Франции для такого передела власти и собственности потребовался век и пять кровавых революций.

Но в 1995 г. об этом никто и не думал. Трейдерами же пресекались любые попытки директоров российских заводов вести самостоятельную промышленную политику. Любые потуги гармонизировать убытки от экспорта насыщением внутреннего рынка металлопродукцией высоких переделов отечественного производства моментально пресекались. Толлингеры из посредников превратились в жестоких диктаторов. Отрасль приобрела явный компрадорский характер.

Стала ясна жесткая зависимость предприятий-экспортеров от конъюнктуры мирового рынка, когда от повышения цен выигрывают трейдинговые компании, в то время как при снижении мировых цен убытки несут только отечественные производители. К тому же от самого толлинга российский бюджет ничего не получал. Глинозем ввозился беспошлинно как давальческий, металл вывозился беспошлинно как экспортный.

Годы падения цен толлингеры использовали для дальнейшего закабаления российских заводов. Толлинг не позволял увеличить оборотные средства предприятий до нужного объема, да это и не входило в стратегические задачи трейдеров. Наоборот, TWG через собственные офшорные фирмы и банки кредитовало заводы, сажая их, кроме сырьевой иглы, еще и на кредиторскую. Тот металл, что заводы могли вырабатывать как свой, уходил на погашение кредитов той же TWG, которая в период второго этапа приватизации стала совладельцем российских алюминиевых заводов и все свои усилия направляет на то, чтобы за счет реализации российского металла через LME занять господствующее положение на мировом рынке.

И это ей удалось: из мелкого биржевого спекулянта, обслуживающего советскую внешнеторговую бюрократию, TWG за считанные годы взлетела на 3-е место в мире по объему продаж алюминия. Усилилось влияние TWG на конъюнктуру мирового рынка. Однако, в отличие от других мировых лидеров, TWG так и не стала производителем металла, да и зачем, если паразитирование на трудностях, переживаемых отечественной промышленностью давало большие прибыли. В структуре баланса группы до 90 % были заемные средства. При таких сверхприбылях они могли брать кредиты на любых условиях.

TWG даже не являлась единой корпорацией. Группа представляла собой конгломерат небольших офшорных фирм плюс брокерское место на LME, принадлежащее братьям Рубен, объединенных только целью максимального извлечения прибыли, зачастую с использованием методов, мягко говоря, не принятых в мировом бизнесе.