Игры Вышнего Мира

— Ну, она и раньше была похожа на него, только совсем чуть-чуть. Я лишь сделала их сходство более выразительным.

— Так они действительно родственники?

— Кристина его правнучка. Она об этом понятия не имела, а её мать и по сей день не знает, кто на самом деле её дед. Однако Ильмарссон, что бы там о нём ни говорили, внимательно следит за судьбой всех своих потомков. Пять лет назад он решил разыскать Кристину и обратился ко мне, так как ему было известно, что я встречалась с ней и Сандрой на Основе. Собственно, с этого и началось наше сотрудничество. Оказалось, что Ильмарссон, как и я, очень обеспокоен перспективой появления на Гранях нового Посланца от Вышнего Мира. Мы оба считали, что человечество уже не нуждается в каких-либо мессиях или пророках, оно способно жить своим умом, а очередное Пришествие принесёт больше вреда, чем пользы. В итоге я доверилась ему, мы вместе разработали план, как избежать этого, и заручились согласием Сандры.

Инга умолкла, поскольку из дома вышла Суальда с серебряным подносом, на котором стояли две чашки кофе и хрустальная ваза с шоколадными конфетами. Поставив поднос на скамейку между Ингой и Марком, женщина пожелала им приятного аппетита и сразу удалилась.

— Суальда образцовая служанка, — произнесла Инга, взяв чашку кофе. — При ней можно говорить о чём угодно, она никому не проболтается. Однако я предпочитаю не перегружать её лишней информацией.

Мимо них бок о бок пробежали Леопольд и Нильс, направляясь в сад. Леопольд на ходу сообщил, что они к Сандре и Феликсу.

— Только пожалуйста, — в который раз предупредила его Инга, — при мальчике называй её Андреа. И только так. — А когда коты скрылись за углом, возобновила прерванный рассказ: — С помощью мастера Ильмарссона я смогла сделать то, что в своё время сделал Мэтр с Владиславом. Я отделила от колдовского дара Феликса ту особенную силу, которую несториане высокопарно именовали Священным Началом, а мы предпочитаем называть Вышней Сущностью. Но если Мэтр этим и ограничился, то я пошла ещё дальше. Ни меня, ни Ильмарссона не устраивали полумеры, мы хотели предотвратить Пришествие, а не просто отсрочить его на одно поколение. Ведь в таком случае Феликс передал бы Сущность своему сыну — точно так же, как ему передал Владислав. Поэтому я изъяла её.

— То есть, уничтожили?

— Нет, она неуничтожима. А кроме того, в ней нет ничего плохого. Грубо говоря, это сплав энергии Вышнего Мира с концентрированным добром мира земного, которое Вышние собирали по крупицам в течение двух тысячелетий и прессовали до тех пор, пока оно не превратилось в Добро с большой буквы, в Добро космическое. Но ведь можно совершить и обратное превращение — сделать космическое Добро просто добром и вернуть его людям. От этого земной мир станет только лучше и чище. Ну а самые восприимчивые к добру, разумеется, дети — и мастер Ильмарссон предложил поселить Сущность в его школе.

— В шестьсот двенадцатой аудитории? — догадался Марк. — Вы там её заперли?

— Мы там её держим, — уточнила Инга. — Надо сказать, она никуда особо не рвётся. Рядом с таким количеством детей, притом детей в большинстве своём хороших, ей вполне комфортно. А защитные чары я настроила таким образом, чтобы Сущность могла понемногу просачиваться, и в результате каждый ученик, наряду со знаниями, получает в школе свою частичку вполне земного, человеческого добра. Кто бо́льшую, кто меньшую — зависит от индивидуальной восприимчивости.

— Значит, они становятся добрее?

— Только не в буквальном смысле. Добро и доброта — разные вещи. Соприкасаясь с Сущностью, дети не становятся более нравственными и порядочными; эти черты характера определяются их природой и воспитанием. Зато они обретают дополнительную сопротивляемость ко злу — как к космическому, так и к банальному людскому. А ещё получают немножко силы Вышнего Мира в дополнение к своим колдовским способностям. Совсем чуть-чуть — самостоятельно она действовать не может, лишь усиливает их природную магию. За последние годы средняя успеваемость учеников школы заметно возросла. Ты обратил на это внимание?

— Нет, — покачал Марк головой. — Я ведь могу судить только по тем временам, когда сам учился, но тогда всё виделось в ином свете. Образно говоря, я был по другую сторону баррикад. А сравнивать оценки разных лет мне в голову не приходило. — Несколько секунд он помолчал, собираясь с мыслями, затем спросил: — А Вышние знают о том, что вы сделали?