Иисус. Человек, ставший богом

Больше всего их, естественно, раздражает то, что он напрямую говорит от имени Бога, опираясь на свой собственный авторитет и не ссылаясь на слова других учителей. Эта удивительная свобода Иисуса контрастирует с поведением остальных учителей, всегда опирающихся на «традиции отцов» или взгляды своей собственной школы[826]. Они обнаруживают, что пока они занимаются толкованием, объяснением и выявлением воли Божьей, выраженной в Законе и традициях, Иисус делится своим собственным опытом ощущения присутствия Бога Отца, стараясь установить Его царствование в Израиле. Главное для Иисуса — не соблюдать Закон, а услышать призыв Бога «войти» в Его Царство. Абсолютом является уже не Тора, а приход Бога, провозглашающий более человечную жизнь.

По всей вероятности, фарисеи не знали, что им думать об Иисусе. Производимые им исцеления привлекали всеобщее внимание, и в Иисусе видели пророка-врачевателя вроде Илии, столь популярного в народе. По силе проповеди он напоминал Исайю, Иеремию или кого-то еще из великих пророков, однако его поведение вводило в ступор. Как он мог осмелиться отменить предоставленное Моисеем право мужчины разводиться со своей женой?[827]

Его свобода в отношении нарушения такой святыни, как суббота, вызывала раздражение. Фарисеев беспокоило то, что он не чувствовал себя обязанным следовать нормам ритуальной чистоты так, как они этому учили[828].

В Иисусе есть нечто, что обескураживает фарисеев. С одной стороны, они очарованы этим проповедником, который ощущает чужую боль, как свою, будь то страдание болеющих, унижение нищих или одиночество отверженных: волнительно наблюдать за Иисусом, идущим к ним, движимым состраданием Божьим. С другой стороны, его теплое принятие грешников им непонятно. Никто из пророков Божьих не вел себя так. Он чувствует себя другом «заблудших». Его стол накрыт для всех, даже для тех, кто живет вне Завета и не раскаивается. Его дружеское принятие последних во имя Бога без понуждения их к покаянию и принесению предписанных для всех отдалившихся от Закона грешников жертв чуть ли не оскорбительно[829]

.

Конечно, между Иисусом и фарисеями существовало определенное противостояние, но оно не было столь сильным и упорным, как это представляется в евангелиях. И не фарисеи были подстрекателями расправы над Иисусом. Он мог раздражать их своим поведением; наверняка они спорили с ним и пытались его дискредитировать; возможно, они совершали резкие выпады друг против друга, но они не желали его смерти. Фарисеи не мыслили подобными категориями, впрочем, наверное, как и представители схожих с ними групп. Они могли спорить, яростно отстаивать свои взгляды, но нет никаких фактов, доказывающих их стремление умертвить Иисуса только потому, что он не разделял их собственную точку зрения[830]. Мысль о смерти Иисуса зарождается не в этих противостояниях с фарисеями. Кстати, в текстах о его страстях их нет среди тех, кто осуждает его и распинает. Истинная угроза исходит от других групп: от священнической и светской аристократии Иерусалима, а также от римских властей[831]

.

Противопоставление религиозной власти

Иерусалимскую аристократию составляло меньшинство богатых и знатных горожан, многие из которых были священниками. Некоторые, но не все, члены этих представительских классов принадлежали группе саддукеев[832]

. Многие из них были очень состоятельными людьми. Хорошо известны их великолепные особняки в главном районе Иерусалима и приобретаемые ими различными путями, в том числе угнетением, богатства. По-видимому, народ считал этот класс людей властным и коррумпированным, жившим на десятины, сборы и пожертвования, стекавшиеся в Храм от всей иудейской диаспоры[833]. Они не могли заручиться поддержкой жителей провинции, у них не было сторонников в поселках и деревнях.

Во времена Иисуса правительственная власть первосвященника распространялась не только на Иерусалим, но и на всю Иудею. С одной стороны, у него была полная автономия в делах Храма: в регуляции процесса жертвоприношения, взимания десятин и податей, в управлении казной. Для этого у него были различные службы и полиция, ответственная за поддержание порядка как на территории Храма, так и в Иерусалиме. С другой стороны, он участвовал в судебных разбирательствах и повседневных делах жителей Иудеи, применяя законы Израиля и следуя его традициям. В управлении первосвященнику помогали различные представители священнической и светской аристократии. Когда в евангелиях говорится о «первосвященниках», имеется в виду группа людей, включающая в себя правящего первосвященника, бывших первосвященников, а также священников, занимающих такие важные должности, как начальник Храма или ответственный за казну. Эта храмовая аристократия выступала в качестве «властной инстанции», на которую опирался римский префект при управлении Иудеей[834].