Иисус. Человек, ставший богом

Нелегко представить себе то ошеломляющее впечатление, которое произвело на учеников воскресение Иисуса. Его распятие на кресте погрузило их в состояние замешательства. Кто был прав? Тот любимый пророк, своим присутствием, словами и действиями на их глазах проводивший в жизнь Царство Божье, или те, кто во имя Божье и ради спасения Его чести предали Иисуса смерти? Воскресение утвердило в них убежденность в том, что и сам Иисус все больше ощущал в своем сердце, странствуя по дорогам Галилеи: Бог находится с ним. Все покинули его в момент распятия. Все, кроме Бога. Бог, к Которому он взывал с таким доверием, показал, что правда на его стороне, и идентифицировался с ним.

Кто такой этот Иисус, при жизни которого они так сильно ощущали спасительное присутствие Бога и в чьей смерти и воскресении они могли почувствовать Его полную общность с ним? В основе зарождения веры в Иисуса Христа лежит вопрос, на который, как ощущают первые ученики Иисуса, им срочно необходимо ответить. С кем они жили в Галилее? Кто такой Иисус, чья жизнь зародила в их сердцах надежду и чья смерть, увенчанная воскресением, побуждает их теперь ожидать вечной жизни Божьей? Какая тайна сокрыта в этом человеке, которого не смогла одолеть даже смерть? Какова истинная сущность этого распятого, воскрешенного Богом, вдохнувшим в него Свою собственную жизнь? Как они должны его называть? Как о нем рассказывать людям?

Трудно вообразить себе все множество вопросов, надежд и ожиданий, пробужденных Иисусом в тех, кто примкнул к нему и ходил вместе с ним по Галилее. С их стороны это не было простым любопытством или преходящим воодушевлением. Это была искренняя и сердечная преданность. Им не удается глубоко осознать ни его проповедь, ни действия их Учителя, и Иисус часто критикует их за «маловерие». Но для них Иисус — это не вернувшийся к жизни Иоанн Креститель, не Илия, не Иеремия и не очередной пророк, как, похоже, считали в некоторых слоях иудейского общества[1104]

. Но кто же он на самом деле? Как он может обращаться к Богу с таким глубоким и сыновним доверием, называя его Отцом, что предполагает уникальные и ни с чем не сравнимые отношения с Ним? Почему они так явственно ощущают спасительную близость Бога в производимых им исцелениях? Какая тайна скрывается в этом пророке, изгоняющем дьявола силой Святого Духа? Откуда у него такая уверенность, чтобы возвещать, что Бог — это Бог бедных, голодных, обездоленных и беззащитных? Как он осмеливается не только проповедовать о Боге как о милосердном и сострадательном ко всем Отце, но и прощать от Его имени? Что толкает его открывать другим истинную волю Бога, не ставя при этом на первое место закон Моисеев и не возводя его в абсолютную и непререкаемую истину, как это делает иудейский народ? Как Иисус отваживается устроить всем очную ставку с Богом, называя себя проповедником и проводником Его окончательного спасения?

Переживая опыт воскресения Иисуса, его последователи начинают пересматривать всю свою жизнь[1105]. Та удивительная и пленяющая жизнь, которую они узнали близко и память о которой жива в их сердцах, обретает теперь новое значение. В свете воскресения их знание об Иисусе, почерпнутое из близкого общения с ним, приобретает сейчас неожиданную глубину. Образ Иисуса, столь ярко запечатленный в их памяти, становится все понятнее в своей аутентичной истине по мере того, как в кругу первых свидетелей христианские общины обнаруживают свет, который проливает пасхальный опыт на то, во что раньше им было сложно проникнуть.

Пересмотр истории Иисуса

Согласно самому древнему евангельскому рассказу, «облеченный в белую одежду» юноша, возвещающий женщинам о воскресении Иисуса, дает им такое поручение: «Идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам»[1106]

. Вполне возможно, что цель этих слов — предложить читателю вернуться в Галилею, чтобы «увидеть» там Воскресшего. Вернуться к началу, чтобы рассмотреть через призму воскресения все воспоминания об Иисусе, его служение и его проповедь. Истинная сущность Иисуса и глубокий смысл его проповеди и служения раскрывается именно благодаря переживанию воскресения[1107].

Фактически на это евангелисты и рассчитывают. Они стремятся по-новому прочесть историю Иисуса. Оживить то, что ощущали рядом с ним, но на сей раз — в свете воскресения. Движимые верой в Иисуса воскресшего, они начинают вспоминать его слова, но не так, как если бы они были заветами умершего учителя, навсегда оставшегося в прошлом, а как речь того, кто «жив» и продолжает говорить с ними в силе своего Духа. В их текстах нет высказываний, произнесенных в другое время каким-либо известным раввином, а есть проповедь того, кто воскрешен Богом и кто прямо сейчас сообщает следующим за ним общинам верующих свой дух и свою жизнь[1108]. Приводимые в их рассказе слова должны быть услышаны как «дух и жизнь», «глаголы вечной жизни»[1109], передающие радость и умиротворенность Воскресшего.