Иисус и апостолы исполняли Тору

По словам Фишера, само одеяние Шаула говорило о том, что он держится иудейских обычаев: «В Деян. 13:15 его [Шаула] приглашают говорить в синагоге, потому что в нем узнают религиозного лидера ... по его [фарисейскому] одеянию, которое было очень традиционным».[45]

Затем Шаул произносит свою

<драша

> («проповедь»).[46] Дело в том, что равви Шаул (а вместе с ним и Варнава) соблюдали Субботу, вместе с тем распространяя весть о мессианстве Йешуа. По обычаю местных иудейских общин, их члены собирались каждую Субботу. Шаул и Варнава были в их числе, соблюдая Субботу вместе с ними (см. Деян. 13:44–47). В связи с характером принесенной им вести, основанной на Торе, а также благодаря его статусу фарисейского эмиссара из страны Израиля Шаулу вновь оказывают честь, приглашая его свободно говорить перед народом в Субботнем собрании. Здесь становится очевиден тот образ действий, которому следуют равви Шаул и Варнава в Книге Деяний, – они соблюдают Субботу. Они свободно распространяют Благовестие среди неиудеев (см. Деян. 13:48; 14:1; 11слл). Это вполне согласуется со всем тем, что случилось прежде (см. гл. 10 Книги Деяний).

Факты свидетельствуют о том, что Шаул и Варнава по-прежнему вели жизнь соблюдающих Тору мессианских иудеев. Их послали на Кипр, чтобы они распространили весть о Мессии среди своих соплеменников, а также и в среде неевреев. Фарисеи довольно активно практиковали миссионерские путешествия, считая возможным обращение в иудаизм прозелитов. Таким образом, для Шаула сама мысль о проповеди язычникам не была новостью. В 13-й гл. Деяний мессианские иудеи посылают его с поручением, как мессианского иудея, для распространения вести о Мессии Израиля. Было бы достаточно странно, если бы при этом он не жил как иудей.

Если бы равви Шаул не был уверен в необходимости соблюдения Торы, мы видели бы, что он избегает соблюдать Субботу во время своих путешествий. Вместо этого письменные источники говорят о неизменном соблюдении им Торы и в Антиохии, и в Иконии. Соблюдать одни предписания Торы, избегая соблюдения других, для Шаула означало бы недопустимую по отношению к Торе небрежность. Мы можем, таким образом, заключить, что он и Варнава соблюдали не только Субботу, но также и другие мицвот

Торы.

Во время второго путешествия равви Шаула в качестве эмиссара сохранялась та же самая форма соблюдения Торы. Сначала мы видим это при обрезании Тимофея, ученика Шаула. В Деян. 16:3 мы узнаем о причинах, исходя из которых Шаул счел нужным обрезать Тимофея. Здесь говорится, что Шаул хотел, чтобы Тимофей сопровождал его в его путешествии. Он взял его с собой и обрезал, чтобы не смущать иудеев, живущих в этих областях, так как все они знали, что отец Тимофея был греком.

Как можно понять из Деян. 16:3, обрезание в случае Тимофея никоим образом не было условием доступа в Царство Божие. Тимофей называется последователем Йешуа уже в Деян. 16:1. Однако по местным иудейским обычаям и согласно толкованиям соответствующих мест Торы Тимофей считался евреем, поскольку еврейкой была его мать. Поэтому Тимофея нужно было ввести в Завет Авраама и Завет Моисея, чтобы он мог жить жизнью мессианского иудея, не терпя поношения от местных иудейских общин. Профессор Лоуренс Шифман отмечает, что согласно Мишне (Киддушин 3, 12–4, 14) и единодушному мнению представителей раввинистической мысли первого столетия, если у мужчины еврея рождался ребенок от матери нееврейки, этот ребенок не считался евреем. Если же еврейская мать рождала ребенка от отца нееврея, ребенок попадал в категорию

<мамзер

> («незаконнорожденный ребенок»). Об этом говорится в трактате Тосефта Киддушин 4, 16:

Если нееврей или раб имел связь с еврейской женщиной, и она родила ребенка, этот ребенок – «мамзер».

Профессор Шифман датирует эту мишну начиная, примерно, с 125 г. н. э. Таким образом, мамзер

считался евреем, однако не обладал всей полнотой гражданских прав. Шифман отмечает: «Мы должны помнить, что мамзерим [мн. ч. ] считались полноправными евреями во всех случаях, за исключением законов о браке».[47]

Другое доказательство еврейства, устанавливавшегося в эту эпоху по матери, мы находим в Мишне:

Царь Агриппа встал и принял решение старейшин. И когда оно было вынесено, его нельзя было вручить ему, поскольку он был иноплеменником. Его глаза наполнились слезами. Но они сказали ему: «Не бойся, Агриппа, ты брат наш, ты брат наш, ты брат наш» (Сота 7, 8).