Иисус и победа Бога

Таким образом, рассказ (story) о Царстве порождал соответствующую деятельность (praxis) среди тех, кто его слышал и приложил к себе. В рамках мировоззренческой модели рассказы не только усиливают деятельность и символы рассказчика, но и обращаются к другим мировоззрениям и складам ума, стараются вызвать отклик, — чтобы люди изменили свои рассказы, символы и деятельность (естественно, что призыв к смене деятельности уже предполагает достаточно широкие перемены[882]). На мой взгляд, призывы и заповеди Иисуса необходимо рассматривать не как «новое учение» (в смысле новых нравственных правил или богословских принципов), но как часть его глубинного Рассказа, имевшего целью побудить слушателей перестроить свою деятельность и связанные с этим элементы мировоззрения.

Как работает Рассказ? Рассмотрим четыре его стадии:

1) Приглашение. Все начинается с приглашения: Весть о Царстве включала призыв «покаяться и верить Благой вести». Поскольку впоследствии призыв несколько затерся и оброс анахронистичными коннотациями, ряд ученых усомнились в его принадлежности Иисусу. Важно убрать анахронизмы и вскрыть коннотации, присущие I веку н. э.;

2) Радушный прием.

Людей, отозвавшихся на приглашение, ждал радушный прием. Рассказы Иисуса о Царстве давали понять: Бог зовет всех без исключения, в том числе нищих и грешников;

3) Требование. Если человек откликался на приглашение, от него требовалось жить сообразно требованиям к обновленному Израилю;

4) Призыв. Некоторые люди были призваны пойти вместе с Иисусом к Иерусалиму, сопровождать Иисуса при необычной кульминации его служения.

Кому–то может показаться странным, что Иисус предусматривал такие последствия своего провозвестия. Иным ученым до сих пор не хватает фантазии представить Иисуса ожидающим, что некая «община» будет слушать его рассказы и совместно их усваивать. Однако ничего удивительного здесь нет, и можно смело считать отжившим представление о том, будто Иисус обращался к «индивидам» как изолированным сущностям. За последние 40 лет мы выявили большой интерес к «общине» у Матфея, Марка, Луки и Иоанна (возможно, также в Q и у Фомы). Никак не менее очевидно, что и самого Иисуса глубоко волновало воздействие его провозвестия о Царстве на группы людей. (Во избежание недоразумений оговорюсь: этот социальный аспект не только не ослабляет, но даже усиливает аспект личностный — обращение к конкретным людям. Индивидуализм и коллективизм

противоречат друг другу, но верно понятые «совместность» и «личностность» дополняют друг друга[883].)

Раньше часто считали, что Иисус с минуты на минуту ожидал конца света, а потому и речи о будущей общине своих последователей не заводил: существовала лишь группа близких к нему людей, чающих скорого конца нашего пространственно–временного континуума. Сейчас ученые постепенно отходят и от этой гипотезы. Данного вопроса мы подробнее коснемся в следующей главе, а пока отметим:

• Иисус, видимо, предусматривал появление новой формы общины;

• Иисус, видимо, не ожидал конца нашего пространственно–временного континуума.

Мы не сомневаемся, что Иисус ждал решительного поворота в истории. Мы лишь ставим вопрос о содержании этого поворота.

2. Приглашение: необходимо покаяться и уверовать

(i) Покаяние

Матфей и Марк предлагают в качестве вводного резюме Иисусовой Вести фразу, включающую призыв «покаяться» (Мк 1:15/Мф 4:17). Однако действительно ли Иисус этого требовал? И если он это требовал, то что имел в виду? Насколько данное требование когерентно с общей темой его Вести?

Старые комментарии и словари более или менее единодушны: «покаяние» — одна из основных тем служения Иисуса, оно представляет собой как бы негативную сторону «обращения»[884]. Эти комментарии придерживаются довольно абстрактной схемы, где Иисус проповедует вечную Весть о «Боге» и «Человеке», а также об обращении «Человека». С данной точки зрения, Иисус предлагает альтернативу еврейскому законничеству — «обращение» (включая «покаяние») как акт незаслуженной милости Божьей[885]. Речь идет, фактически, об индивидуальной нравственности: Иисус стремится изменить поведение людей к лучшему, хотя удерживает их от взглядов пелагианского толка.