Иисус. Историческое расследование

Как ушлый адвокат, он не приводит слов тех, кто ложно обвиняет Иисуса «во многом», но он упоминает об их существовании: верный признак того, что Марк следует какому-то авторитетному источнику. Мы даже можем предположить, что этот источник был письменный и не очень благоприятный для Иисуса, ибо в устной передаче эти «многие» обвинения просто бы потерялись.

Он также сообщает нам поразительно верные детали: поспешный ночной суд и Синедрион, собравшийся на Пасху в доме первосвященника. Эти детали должны быть признаны верными потому, что они очень невыгодны для Марка: если бы он выдумывал, ничто не мешало бы Марку сказать, что Иисуса судили днем и в Храме.

Но на этот раз Марк подбирается к ключевой сцене. Он имеет дело с неоспоримым фактом: Иисус был распят, распятие было чисто римской казнью, и на эту казнь его осудил римский прокуратор Понтий Пилат.

И теперь Марк, которому очень хочется обелить римские власти, делает невероятный сюжетный поворот: он сообщает, что, несмотря на то, что Иисус был обвинен в crimen laesae maiestatis и не мог возразить ни на одно из обвинений, всемогущий римский прокуратор захотел отпустить Иисуса! Из торжественного въезда Мессии в Иерусалим и устроенного им погрома в храме Пилат каким-то образом вывел, что Иисус совершенно невиновен и что «первосвященники предали его из зависти» (Мк. 15:10).

У Матфея, писавшего спустя поколение, дело заходит еще дальше: Пилат просит у народа иудейского отпустить Иисуса и, получив отказ, умывает руки со словами «невиновен я в крови Праведника Сего». Иудеи в ответ кричат: «Кровь его на нас и на детях наших» (Мф. 27:24–25).

У Луки Пилат уже трижды говорит: «Я не нахожу никакой вины в этом человеке» (Лк. 23:4).

А в Евангелии от Иоанна, написанном в 90-х годах, с Пилатом случается и вовсе чудесная метаморфоза: он изо всей силы защищает Иисуса перед злобными евреями. Римский префект даже заявляет, что Иисус является их царем, на что евреи, более чем удивившись такой постановке вопроса в устах официального должностного лица, ответствуют: «нет у нас царя, кроме кесаря» (Ин. 19:15).

Но и Иоанн не предел! В дальнейшем образ Пилата претерпит еще более головокружительную метаморфозу: во множестве апокрифов Пилат вместе с женой будут обращаться в христианство, встречаться с воскресшим Иисусом и докладывать императору о своих встречах с Авраамом и Исааком, воскресшими в момент смерти Иисуса.

Долгую череду этих фантастических трансформаций увенчает душераздирающая по силе апокрифическая переписка Пилата, Тиберия и царя Ирода, которые все наперебой пересказывают христианские догмы и требуют предать смерти гонителей Христа. «И Царство перейдет к язычникам, ибо мы, народ Избранный, надругались над Праведником», — будет свидетельствовать лично Ирод в письме Понтию Пилату. Против личных писем, знаете ли, не попрешь: сам признался!

Иисус бар-Авва

Скажем прямо — сцена суда над Иисусом, в том виде, в котором ее описывает Марк, не говоря уже о Луке или Иоанне — невероятна.

Марк утверждает, что евреи из фтоноса, т. е. зависти — обратите внимание, как это близко к понятию ревности, — добивались казни Иисуса (Мк. 15:10). А римский прокуратор пытался его помиловать.

Это утверждение Марка стоит в шорт-листе номинаций на Самую Большую Ложь в истории человечества.

Даже если бы Иисус не захватывал Храма, даже если бы он не вступал при народном ликовании в Иерусалим, даже если бы он не был схвачен, разбитый и растерянный, скрывающийся в Гефсиманском саду после поражения, даже если бы его восстание, как это предполагает Реймарус, не удалось просто потому, что Иисус переоценил свои силы, и вместо громкого взрыва вышел пшик — даже и при всех этих условиях римский префект, спешно прибывший во главе своих войск в Иерусалим для подавления этого восстания, ни при какой погоде не мог отпустить его главаря.

Признание себя Мессией и Царем Иудеи уже по определению являлось актом мятежа, и даже если этот мятеж имел ничтожные результаты, то ничтожество результатов не извиняло противоправности намерений. Римский префект во времена Тиберия мог не больше отпустить человека, претендовавшего на статус царя Иудеи, чем следователь НКВД в 1937 году мог отпустить человека, объявившего себя «царем России» и не признававшего власть незаконных большевиков.

Но Марк не довольствуется тем, что рассказывает нам эту невероятную историю. Он прибавляет к ней еще и другую.

Согласно Марку, у римлян был обычай отпускать накануне Пасхи на свободу одного из заключенных. Понтий Пилат решает воспользоваться этой лазейкой, чтобы сохранить жизнь Иисусу, и выводит его к народу. Он предлагает толпе отпустить или его, или Варраву, разбойника, который «во время мятежа сделал убийство» (Мк. 15:7).

«Хотите отпущу вам Царя Иудейского?» — спрашивает Пилат. Народ, однако, начинает орать: «Распни его». «Какое же зло сделал он?» — спрашивает Пилат. В ответ несется оглушающий рев: «Распни».

«Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие» (Мк. 15:15).