Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

Я лежал дома на кровати, когда у себя в изголовье вдруг увидел Вадима, решающего, что со мной делать. Окружности наших голов были сцеплены, как два обруча в одной плоскости с двумя точками пересечения. Он думал, отчуждаться от меня или нет. Отчуждаясь, он забирал бы у меня неопределенное количество энергии и, если бы я оставался живым, начинал бы ко мне относиться соответственно ставшему у него и оставшемуся у меня. Эта сцепленность и казалась мне происшедшей по тому рассказу Оли о его сломанной защите. Я думал, что это я сломал ее своим внешним видом, хотя я изменился немного, а также своим неординарным поведением, родившим в нем страх расплаты за свое прошлое ко мне отношение. Хотя я вел себя вполне культурно. Это видение стало переломным моментом как в моем состоянии, так оно и дало мне исходную точку отсчета причин моих душевных проблем. Расстояния для меня не существовало. Точнее, я думал, что впечатав ему в психику себя страхом своего появления в новом качестве, я, тем самым сделав ему доминантный очаг, вынудил его тем самым постоянно думать обо мне, отнимая у него энергию. Ведь, думая о ком-либо, мы заряжаем его своей энергией. Даже больше. В.Сафонов и Д.Кандыба писали, что для передачи мыслей и энергии надо представить больной орган человека или его лицо. А в какой-то магии я прочел обратное о возможности забора энергии подобным способом. Поэтому я и не мог Уйти, так как считал, что не имею на это право. Поэтому я и считал все последовавшее после внутри меня частично справедливым, тем более, что жизнь, как мне казалось, подтверждала мои мысли.

-А! - сказал Вадим, что означало "к черту", и приложил усилие. У моей правой ноги поле распахнулось и энергия хлынула красным потоком в направлении к их дому. Уровень оставшейся остался как до просветления. Но этот перепад ощущения от мужа до юноши не мог не сделать юношу, уже прошедшего инициацию, неудовлетворенным мгновенным возвращением в юность. Но что было делать. Когда я пришел книги забирать, то увидел, что его приплюснутый затылок округлился, а он сам налит какой-то свежей энергией и не прячет глаз, как это было раньше. Чувствовалось, что он принял какое-то решение. Разговор прошел как обычно, но пошел он меня провожать с помойным ведром. "Ты его еще вспомнишь!" - с негодованием подумал я.

Следующим было не только видение. Я стоял на огороде лицом на север. Город оставался на юге. Вдруг сзади из-за сопок по пояс приподнялась фигура Вадима. Своими руками он замкнул мне в затылке кольцо. По ним к нему тут же хлынула моя желтая энергия. Я тут же стал таять. Ужасу, охватившему меня, я хода не дал. Руками сделав такое же кольцо перед собой, я напряг мышцы. Половина моей энергии опять вернулась в них, и видение исчезло, оставив меня потрясенным и истощенным. Я понимал, что такого не может быть, что увиденное мной может быть просто видением или галлюцинацией. Но если бы я это только видел. Я это переживал. Увиденное полностью подтверждали мои чувства. Я был действующей его частью.

Углубление в несоответствие внутреннего мира с внешним.

Летнее освобождение моей души по моим планам завершалось поездкой сначала на Сахалин самоходом - вниз по Амуру, а затем на запад к отцу. После этого круиза и окончательной помощи в освобождении души своим близким все мои дела на Земле становились исчерпанными, и за ними виднелось что-то неопределенно грандиозное. "Что-то будет - перейду в свободную форму существования во Вселенной или в жизнь на Земле в обществе", - я еще не знал и не планировал. Сейчас, становясь из-за вытекания силы прежним, умом я продолжал цепляться за свои летние планы, не желая сдавать позиции. Каждое такое цепляние на мгновение оживляло геркулесовские чувства и служило самообманом для ухода из реальности. Но помимо "спускания" моей мощи, в моей психике заработали прежние комплексы неполноценности, усиливаемые болью в правом полушарии. Боль эта непрерывно была связана с именем Павитрина. Если весной моя вера в то, что она пройдет, покрывала и заглушала ее, то сейчас реальность и обозреваемые перспективы делали меня беззащитным перед ней. Оживлявшиеся воспоминаниями прошлых планов, геркулесовские чувства приглушали эту боль, растворяя меня в себе, и я решил продолжать их реализовывать.