Читаем Иисус Христос в документах истории полностью

(6) И вот некий учитель по имени Закхей [493], стоя неподалеку, услышал, как Иисус сказал это своему отцу, и дивился очень, что, будучи Ребенком, Он говорит так. И через несколько дней он пришел к Иосифу и сказал ему: у тебя умный Ребенок, который разумеет. Так приведи Его ко мне, чтобы Он выучил буквы, а вместе с буквами я научу Его всему знанию, и как надо приветствовать старших и почитать их как дедов и отцов, и любить тех, кто Ему ровесники. И он показал Ему ясно все буквы от альфы до омеги (α έως τοΰ ω) [494]

и много задал вопросов. А [Иисус] посмотрел на учителя Закхея и спросил его: как ты, который не знает, что такое альфа, можешь учить других, что такое бета [495]. Лицемер! Сначала, если ты знаешь, научи, что такое альфа, и тогда мы поверим тебе о бете. И Он начал спрашивать учителя о первой букве, и тот не смог ответить Ему. И тогда в присутствии многих слушающих Ребенок сказал Закхею: слушай, учитель, об устройстве первой буквы и обрати внимание, какие она имеет линии и в середине черту, проходящую через пару линий, которые, как ты видишь, сходятся и расходятся, поднимаются, поворачиваются, три знака того же самого свойства, зависимые и поддерживающие друг друга, одного размера. Вот таковы линии альфы.

(7) Когда учитель Закхей услышал, сколь много символов выражено в написании первой буквы, он пришел в замешательство таким ответом и тем, что Отрок был обучен столь великому, и сказал тем, кто был при этом: горе мне, я в недоумении, я, несчастный, навлек позор на себя, приведя к себе этого Ребенка. Посему возьми Его, прошу тебя, брат Иосиф. Я не могу вынести суровость Его вида, я совсем не могу понять Его речи. Этот Ребенок не земным рождением рожден, Он может приручить и огонь. Может быть, Он рожден еще до сотворения мира (προ της κοσμοποιίας έστίν γεγεννημένον) [496]

. Я не знаю, какое чрево Его носило, какая грудь питала. Горе мне, Он поражает меня, я не могу постичь Его мысли. Я обманулся, трижды несчастный, я хотел получить ученика, но получил учителя. Я думаю о своем позоре, о друзья, что меня, старого человека, превзошел Ребенок. Мне остается только отчаяться и умереть из – за этого Ребенка, ибо я не могу смотреть Ему в лицо. И когда все будут говорить, как маленькое Дитя превзошло меня, что я скажу? И что я могу сказать о линиях первой буквы, о чем Он говорит мне? Я не знаю, друзья, ибо не ведаю ни начала, ни конца. Посему я прошу тебя, брат Иосиф, забери Его себе домой. Он, может быть, кто-то великий, Бог или ангел, или кто-то, кого не ведаю.

(8) Когда иудеи утешали Закхея, Ребенок рассмеялся громко и сказал: теперь пусть то, что ваше, приносит плоды, и пусть слепые в сердце своем узрят. Я пришел свыше, чтобы проклясть их и призвать их к высшему (εις τά άνω), как повелел Пославший Меня ради вас. И когда Ребенок кончил говорить, тотчас те, кто пострадал от Его слов, излечились. И после того никто не осмеливался перечить Ему, чтобы не быть проклятым и не получить увечье.

(9) Через несколько дней Иисус играл на крыше дома [497]

, и один из детей, игравших с Ним, упал сверху и умер. И когда другие дети увидели это, они убежали, и Иисус остался один. А родители того, кто умер, пришли и стали обвинять Его (Иисуса), что Он сбросил мальчика вниз. И Иисус ответил: Я не сбрасывал его. Но они продолжали поносить Его. Тогда Иисус спустился с крыши, встал рядом с телом мальчика и крикнул громким голосом: Зенон, – ибо таково было его имя, – восстань и скажи, сбрасывал ли Я тебя? И тотчас он встал и сказал: нет, Господи, Ты не сбрасывал меня, но поднял (άνέστησας). И когда они увидели, они были потрясены. И родители ребенка прославили случившееся чудо и поклонились Иисусу [498].

(10) Через несколько дней юноша колол дрова по соседству [499]

, и топор упал и рассек ему стопу, и столько вытекло крови, что он совсем умирал. И когда раздались крики и собрался народ, Иисус также прибежал туда и пробрался сквозь толпу, и коснулся раненой ноги и тотчас исцелил ее. И Он сказал юноше: встань теперь, продолжай рубить и помни обо Мне. И когда толпа увидела, что произошло, они поклонились Иисусу, говоря: истинно, Дух Божий обитает в этом Ребенке.

(11) Когда Ему было шесть лет от роду, Его мать дала Ему кувшин и послала Его за водой. Но в толпе Он споткнулся, и кувшин разбился. И Иисус развернул одежду, которая была на Нем, наполнил ее водой и принес матери. И когда мать увидела, она поцеловала Его и сохранила в сердце своем чудо, которое, как она видела, Он совершил [500].

(12) И вот во время сева Ребенок вместе с отцом пошел сеять пшеницу в их поле. И пока отец Его сеял, Иисус тоже посеял одно пшеничное зерно. И когда Он сжал его и обмолотил его, оно принесло сто мер [501], и Он собрал всех бедняков селения на гумно и роздал им пшеницу, а Иосиф взял остаток зерна. Было Ему восемь лет от роду, когда Он совершил это чудо.

Перейти на страницу:

Все книги серии Античное христианство. Источники

Иисус Христос в документах истории
Иисус Христос в документах истории

Издательство «АЛЕТЕЙЯ» Санкт-Петербург 2001Личность Иисуса Христа до сих пор остается загадочной, хотя о нем написано больше, чем о ком бы то ни было. Уже почти два тысячелетия миллионы людей на разных континентах почитают его Богом, и столько же времени не стихают споры о нем историков, философов, религиоведов. Предлагаемая книга представляет собой сборник основных внебиблейских источников, говорящих или упоминающих о Иисусе Христе. Принадлежащие разным культурно-историческим традициям документы соединены в хронологической последовательности и снабжены необходимыми комментариями. Часть этих документов впервые дается в переводе на русский язык.Книга рассчитана на всех, кто интересуется историей христианства.

Борис Георгиевич Деревенский

Христианство / Прочая религиозная литература / Эзотерика

Похожие книги

Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)
Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Книга посвящена исследованию святости в русской духовной культуре. Данный том охватывает три века — XII–XIV, от последних десятилетий перед монголо–татарским нашествием до победы на Куликовом поле, от предельного раздробления Руси на уделы до века собирания земель Северо–Восточной Руси вокруг Москвы. В этом историческом отрезке многое складывается совсем по–иному, чем в первом веке христианства на Руси. Но и внутри этого периода нет единства, как видно из широкого историко–панорамного обзора эпохи. Святость в это время воплощается в основном в двух типах — святых благоверных князьях и святителях. Наиболее диагностически важные фигуры, рассматриваемые в этом томе, — два парадоксальных (хотя и по–разному) святых — «чужой свой» Антоний Римлянин и «святой еретик» Авраамий Смоленский, относящиеся к до татарскому времени, епископ Владимирский Серапион, свидетель разгрома Руси, сформулировавший идею покаяния за грехи, окормитель духовного стада в страшное лихолетье, и, наконец и прежде всего, величайший русский святой, служитель пресвятой Троицы во имя того духа согласия, который одолевает «ненавистную раздельность мира», преподобный Сергий Радонежский. Им отмечена высшая точка святости, достигнутая на Руси.

Владимир Николаевич Топоров

Религия, религиозная литература / Христианство / Эзотерика