Иисус Неизвестный

недалеко ты от царства Божия(Мк. 12, 24)—

мог бы Он сказать всему Израилю: близко подошел и он к царству Божию, почти вошел в него, но совсем не войдет. С медленно в сердце проникающей горечью снова видит Иисус и здесь, в Иерусалиме, так же как там, в Галилее, что люди поворачиваются спиною к Царству.

Звать послал на брачный пир… и не хотели прийти.(Мт. 22, 3.)

Снова остался один; косность и тупость людей снова испытал на Себе, как никто.

Мертвым мертвецов своих погребать предоставь.(Мт. 8, 22.)

Понял снова, что весь Израиль, а может быть, и все человечество, – поле мертвых костей. «Сын человеческий, пришед, найдет ли веру на земле?»

Некто имел в винограднике смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел.

И сказал виноградарю: вот я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби же ее; на что она и место занимает?(Лк. 13, 6–7).

Эта притча – в слове; а вот она же и в действии. Утром в Понедельник, возвращаясь в Иерусалим из Вифании, взалкал Иисус, —

и, увидев при дороге смоковницу, подошел к ней, и, ничего не нашедши на ней, кроме листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек.

И смоковница тотчас засохла.(Мт. 21, 17–19.)

Если же засохла и не «тотчас», то завтра засохнет наверное: [753]«Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут».

Кто эта смоковница? Весь Израиль, а может быть, и все человечество. В этом-то «может быть» – Его Агония и наша.

XII

Днем Он учил во храме, а ночи, выходя, проводил на горе Елеонской.

И весь народ с утра приходил к Нему в храм слушать Его.(Лк. 21, 37–38.)

Вечером в Среду уйдет из Иерусалима в Вифанию, и народ уже не увидит Его, пока не выведет Его к нему Пилат, в терновом венце и багрянице, осмеянного, оплеванного, окровавленного.

Се, Царь ваш!(Ио. 19, 14)

Но, прежде чем уйти, скажет Сын человеческий Израилю – всему человечеству – последнее слово, неумолкаемое до конца времен. В том-то и сила этого слова, что оно никогда не умолкнет; через двадцать веков будет звучать, как будто сказано сейчас.

Горе вам, книжники и фарисеи, что затворяете царство небесное людям; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете.

Горе вам, вожди слепые!

Самое внутреннее в людях обличает взор всевидящий: гробы набеленные прозрачны под ним, точно хрустальны, и видно, какая нечисть внутри. Слушают фарисеи молча, не двигаясь, точно пригвожденные к позорному столбу; не могут уйти, должны дослушать все до конца. «Горе! Горе! Ouai! Ouai!» – как бича ударяющего свист.

Первая вспыхнувшая искра Вечного Огня:

идите от Меня, проклятые, в огнь вечный;

первая точка Страшного Суда во всемирной истории – вот что такое это слово.

О, если бы можно было нам сказать: «Это они, а не мы; огненным бичом их лица – не наши исполосованы»! Но стоит нам только посмотреться в зеркало, чтобы и на своем лице увидеть след бича Господня.

Дополняйте же меру отцов ваших.

Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля…

Истинно говорю вам, что все это придет в род сей… Се, оставляется вам дом ваш пуст.(Мт. 23).

Чей дом? Только ли Израиля? Нет, и всего человечества.

Если не покаетесь, все так же погибнете.(Лк, 13, 3.)

Это – самое огненное, яростное, «мятежное», «переворотное», «революционное» из всех на земле сказанных слов. Только в тот день, когда оно исполнится (а мы все слышим или могли бы услышать, что слово это слишком верно и вечно, чтобы могло не исполниться), только в тот день и начнется не мнимая, а действительная, не наша, «демоническая», а Его, Божественная, Революция – путь к царству Божию на земле, как на небе.

XIII