Иисус Неизвестный

«Знать Христа во плоти» Павел не хочет (II Кор. 5, 16), а все-таки знает.

Я ношу язвы, , Иисуса Христа на теле моем.(Гал. 6, 17.)

Язвы эти, вероятно, такие же, как у Франциска Ассизского, открывающиеся и иногда точащие кровь, как настоящие, только что прободенные гвоздями, раны. Чтобы так быть сораспятым Господу, надо было Павлу чувствовать тело Его, как свое, и, уж конечно, видеть Его лицо. Когда он говорит: «Бог послал Сына Своего в подобие, homoi ^oma, плоти греховной» (Рим. 8, 3), то для него это «подобие» вовсе не «призрак», phantasma, как для позднейших докетов, а такая же действительная, как у всех людей, только иного качества, плоть.

«Не видел ли я Иисуса?» – спрашивает Павел (I Кор. 6, 6.) Видит Его, во всяком случае, когда говорит:

Обнищал, ради нас (I Кор. 8, 9.) – Уничтожил – опустошил Себя,

, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной.(Фил. 2, 6–8.)

В этом образе нищего, смиренного, до крестной смерти послушного раба, Павел не отвлеченно мыслит, а плотски чувствует живую плоть человека Иисуса, видит Его живое лицо; но вместе с тем видит и чувствует в Нем иную плоть; больше, чем метафизически отвлеченно знает, – видит и осязает плотски физически, что «вся полнота Божества, , обитает в Нем телесно» (Кол. 3, 9.)

VII

«Тело Его не совсем такое, как наше», – это, вероятно, чувствуют «знающие Христа по плоти», ближайшие к Нему ученики, еще сильнее Павла. Ходит по земле, говорит, ест, пьет, спит, как все люди; и вдруг, в одном каком-нибудь движении, выражении лица, звуке голоса, – что-то иное, на людей не похожее, как бы от земного тела неземное веяние: Дух Божий нюху человечьему – то же, что человечий запах нюху звериному.

Так же как Павел, не отвлеченно-метафизически мыслят, а плотски физически чувствуют, осязают и они в живой плоти человека Иисуса какую-то одну, неуловимо от пяти чувств ускользающую, из этого мира в тот уходящую, призрачно прозрачно-огненную точку, иногда внезапно разрастающуюся, как искра – в пламя, так что все тело, охваченное и как бы раскаляемое этим пламенем, становится тоже огненно прозрачно-призрачным.

Чтобы это понять – увидеть, будем помнить, что для тогдашних людей «призрачное» вовсе не то, что для нас: не «обман чувств», «галлюцинация», не то, чего нет, а то, что есть в ином порядке, иная действительность. Видя призрак, люди ужасаются, кровь стынет в их жилах, волосы дыбом встают, – как же не действительность?

255

«Призрак, !» – в ужасе вскрикивают плывущие ночью по Геннисаретскому озеру, ученики, видя идущего к ним по воде, Иисуса (Мк. 6, 48–51.) Что это, сон или явь? Как бы мы о том ни судили, ясно одно: люди, видевшие, как недавний плотник или каменщик, рабби Иешуа ходил по земле, спал, ел, пил, – не увидели бы ни того сна, ни той яви, если бы не чувствовали всегда, что тело Его не совсем такое, как наше, не видели в Нем той призрачно прозрачно-огненной точки.

VIII

Климент Александрийский сообщает, что в кругу учеников Иоанна, – Апостола или Пресвитера, нам безразлично, – существовало до конца второго века предание о «призрачности» Иисусова тела. [429]Грубый и нелепый вывод:

«В тело человеческое не облекался Господь, но был призраком, phantasma», [430]

– сделают позднейшие докеты из этого предания, может быть, хранящего следы исторически подлинного воспоминания о том, что действительно испытывали знавшие Христа по плоти, ближайшие ученики Его, и что выразил Павел в словах об Иисусовом «подобии плоти», homoii^oma.

Кажется, отзвук того же предания дошел до нас и в «Деяниях Иоанна», написанных Левкием Харином, гностиком из того же круга эфесских учеников, в конце II века, – значит, два-три поколения спустя по кончине таинственного старца Иоанна, очень по духу близкого к «ученику, которого любил Иисус»:

Брал Он меня на грудь Свою, когда возлежали мы с Ним за трапезой и, я, припадая к груди, Его чувствовал ее то гладкой и мягкой, то камню подобной, – когда же хотел я удержать Его, то осязал иногда вещественно-плотское тело, а иногда бесплотное, как бы ничто.

…И, проходя сквозь него, рука моя осязала пустоту.[431]