Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Сугубо условно можно назвать четыре «эшелона» (в данном контексте это слово может быть использовано только в кавычках), в которых начало войны застало войска Западного фронта. Вдоль границы протянулась цепочка стрелковых дивизий: три дивизии 3-й Армии у Гродно, Августова, пять дивизий и кавалерийский корпус 10-й Армии на острие «Белостокского выступа», четыре дивизии 4-й Армии у южного основания «выступа». (см. рис. 11). За линией стрелковых дивизий, на расстоянии 20–100 км от границы находились танковые и моторизованные дивизии четырех мехкорпусов (11 МК, 6 МК, 13 МК, 14 МК).

Рис. 23. Оперативная карта германского Генштаба, 26 июня 1941 г.

В полосе наступления ГА «Центр» оказался и южный фланг Северо-Западного фронта, от Пренай до Друскининкай. На этом участке у границы находилась одна стрелковая дивизия (128-я сд) и стрелковый полк 126-й сд, остальные части этой дивизии были восточнее, у реки Неман. За Неманом, в районе Алитуса, дислоцировалась 5-я танковая дивизия (3 МК). Строго говоря, там было еще три дивизии, однако две «литовские дивизии» (179-я сд и 184-я сд) имели, в лучшем случае, нулевую ценность и с первых же часов войны их постарались отвести в глубокий тыл; 84-я моторизованная дивизия (3 МК) якобы заняла оборону на восточном берегу Немана у Каунаса, но ни немцы, ни литовские вооруженные националисты, взявшие город в свои руки уже 23 июня, этой «обороны» не заметили.

Стрелковые дивизии, непосредственно подчиненные командованию Западного ОВО, 11 июня начали выдвижение на запад в соответствии с известными директивами наркома обороны («все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов с корпусными частями вывести в лагерь в районы, предусмотренные для них планом прикрытия… вывод указанных войск закончить к 1 июля 1941 года»

). [132] Выдвигаться можно по-разному; в данном случае задача обеспечения скрытности стояла на первом месте. Дело дошло до того, что «письменных приказов и распоряжений корпусам и дивизиям не давалось; указания командиры дивизий получали устно от начальника штаба округа генерал-майора Климовских, личному составу объяснялось, что они идут на большие учения, войска брали с собой все учебное имущество (приборы, мишени и т. п.)»

[112]. [312] Двигаясь короткими ночными переходами по извилистым лесным дорогам, «с приборами и мишенями», восемь стрелковых дивизий 21 СК и 47 СК к утру 22 июня находились еще на расстоянии в 150–250 км от границы (в полосе, соответственно, Лида, Молодечно и Иванцевичи, Слуцк). Между ними, в 100-км полосе от Ивье до Несвиж, были разбросаны три дивизии 17-го мехкорпуса.

Наконец, «четвертым эшелоном» можно условно назвать четыре стрелковые дивизии в районе Минск, Борисов, там же находились три дивизии формирующегося 20-го мехкорпуса (изобразить это на схеме рис. 11 уже невозможно).

Разбросанность войск на огромную глубину (до 300–350 км) усугублялась отсутствием какого-либо осмысленного распределения сил в первом «эшелоне». Стрелковые дивизии были практически равномерной цепью растянуты вдоль всей границы, никакой концентрации сил на легко предсказуемых направлениях возможного удара противника (у оснований «выступа») не просматривается. Более того, из четырех стрелковых дивизий 4-й Армии две (6-я сд и 42-я сд) дислоцировались в Бресте, на расстоянии минометного выстрела от границы, там же оказалась и одна из трех (22-я танковая) дивизий 14 МК. Размещение казарм танковой дивизии у пограничных столбов — это даже не подготовка к наступлению, это просто запредельный абсурд. В ситуации внезапного первого удара противника все три дивизии попали под шквал артиллерийского огня и понесли значительные потери, не успев сделать ни единого выстрела.