Июнь. Ёзге. Другая

Наконец принесли рыбу. Молодые люди схватились за вилки с ножами. Запивали белым вином. Было вкусно. Вино развеселило. Или, скорее, прогнало печаль. Вдруг официант подошёл к столику. Он наклонился и шепнул что-то на ухо Атмадже. Тот изменился в лице. Достал деньги. Положил на стол. Поблагодарил. Протянул руку Ёзге и сказал:

– Пошли.

Та не понимала, что происходит. Официант предложил завернуть еду с собой. Атмаджа отказался. Он поспешно вёл девушку между закрытыми на ночь палатками с фруктами. Пробирался сквозь насыщенный запах хурмы, персиков и винограда. Наконец они добрались до машины. Атмаджа поспешно усадил девушку, прыгнул за руль. Машина рванула в сторону дома.

Ёзге понимала – происходит что-то неладное. Ещё она знала, что её друг об этом не расскажет, пока не захочет сам.

Вечером, после прохладного душа, не дожидаясь приглашения, Атмаджа присел на кровать к девушке. Та, как и прежде, укуталась в одеяло, словно в кокон. Её глаза были закрыты. Зажмурены. Она не хотела говорить.

– Я должен тебе рассказать, – начал юноша.

Девушка не отвечала.

– Помнишь, я говорил тебе, что работал в России.

Он сделал паузу, но вновь не услышал ответа.

– У моих родителей был знакомый. Очень Богатый и уважаемый человек. Он приходился двоюродным братом моему отцу. Его звали Сафак. Он помогал нашей семье время от времени. Мы работали, кто где мог. Я в то время, пять лет назад, был официантом в одном спортивном кафе на берегу. Ну, знаешь, водные лыжи, сёрфинг. Обычно там всегда есть небольшие кафе. – Пояснил он. – Этот клуб принадлежал ему – другу нашей семьи. У него вообще много бизнесов по всей стране. Потом он продал спортивный клуб какому-то немцу.

Ёзге всё так же молчала. Но она слегка вылезла из-под одеяла и открыла глаза. Посмотрела на молодого человека.

– Однажды к нам приехал Богатый турист из России. Он плавал на доске с кайтом. Ему понравилось моё гостеприимство и тёплое отношение. Он предложил хозяину увезти меня в Россию, чтобы я поработал у него в ресторане большого отеля. Говорил, что я наберусь опыта и изучу язык. Когда вернусь, стану незаменимым в нашем туристическом городе. – Атмаджа замолчал, то ли вспоминая, то ли прогоняя лишние воспоминания. – Дядя Сафак уговорил моих родных и сделал мне туристический паспорт. Я сам хотел улететь. Посмотреть мир. Русский привёз меня в Москву. Отобрал документы. Отвёл к другим русским. Сказал, что они с моим хозяином договорились, и исчез. С того времени я работал в сервисе. Только не в том, которого ожидал. Это был дешёвый бордель. Я пытался отказываться, но удары по лицу меня убедили. Я не знал, что делать в чужой стране. Без языка. Без документов. Мне казалось, я в аду.

Ёзге смотрела на него с болью в глазах.

– И как ты вернулся? – прошептала она.

Атмаджа вздохнул.

– Через два года мне швырнули мой турецкий паспорт в лицо и сказали, чтобы я шёл на все четыре стороны. Наверное, перестал пользоваться спросом. Хотя клиент был неприхотливый. Всё больше работяги с совместных строительных проектов. Но, видимо, я перестал окупать даже еду, которой меня кормили. Я престал следить за собой. Даже в душ не ходил неделями.

Ёзге вылезла из-под свёрнутого одеяла и присела на кровати. Слушала.

– Я уехал через турецкое посольство. Когда я вернулась домой…

Ёзге невольно напряглась при этих словах. Она заметила – Атмаджа впервые заговорил о себе в женском роде.

– Дома меня ждал ад, – продолжал он. – Меня не приняли в семью. Не пустили даже на порог. Мне сказали, что я грязная. Должна уехать из этого города. Никогда сюда не возвращаться.

– Ты сказала «вернулась», – переспросила Ёзге.

– Да. Я знаю. Ты же понимаешь, что я была девушкой. По мне ведь видно, что я пока не настоящий мужчина. Меня звали Сайжи. Знаешь, что означает это имя? – спросил Атмаджа.

Ёзге покачала головой.

– Уважение. Которого ко мне не испытывает никто в этом городе. – Он помолчал. – Ко мне испытывают только жалость, сочувствие и презрение. Хорошо, что пока первого и второго больше, чем последнего. И знаешь, мои родители, братья и сёстры до сих пор уважают того человека, который отправил меня в Россию. Они здороваются с ним за руку. Он желанный гость. Они берут у него деньги. Считают его своим другом и покровителем. А меня прогнали. Как собаку.

Атмаджа вздохнул глубоко и тяжело.

– Сегодня мы позорно бежали из ресторана, потому что туда шёл мой брат с семьёй. Он бы устроил скандал. Хуже, чем вчера. – Атмаджа нервно гладил простыню, как будто стряхивал с неё упавшие крошки. Я хочу стать мужчиной и уехать отсюда. Начать новую жизнь. Забыть прошлое. Навсегда.

– А зачем ты позвал меня? – тихо спросила Ёзге.

Атмаджа не поднимал на неё взгляда. Смотрел вниз и так же стряхивал что-то невидимое с простыни.

– Потому что ты тоже хочешь начать новую жизнь. Мы сможем это сделать вдвоём. Вдвоём у нас больше шансов, чем у каждого по отдельности.

Ёзге скинула одеяло на пол. Она была голой. Гладко выбритой. Везде.

– Снимай свою майку, – сказала она. – И шорты. С сегодняшней ночи мы будем спать вместе. Так теплее.