Икар

Сержант Маккой так хрястнула трубкой по аппарату, что он едва не треснул. Она вскочила и чуть не налетела на Льюиса, который все еще стоял рядом и ловил каждое ее слово.

— Вы правда это можете? — выдохнул он. — Вы действительно можете выяснить, каким рейсом она летит, и велеть охранникам арестовать ее?

— Льюис, — сказала Маккой, — да мне повезет, если я заставлю долбаную кабину лифта остановиться на нашем этаже. Но ведь дамочка этого не знает, верно? — А когда Льюис от восхищения вытаращил глаза, она сказала: — А теперь прогляди эту папочку еще разок и скажи мне, к какому адвокату обращалась Кэролайн, когда получала свой ограничительный ордер.

— Это был Херб Блумфилд, — с готовностью сообщил Льюис. — Я уже проверил.

— Вот молодчина, — похвалила его Маккой. — Из тебя еще может получиться полицейский.

Затем Маккой отправила двоих полисменов на Западную Девятую улицу, к дому номер шестьсот двадцать семь, дабы они позаботились о том, чтобы Эмма Риэм, подозреваемая в убийстве как минимум четырех человек, была на месте к тому времени, как она сама туда доберется.

Маккой узнала Блумфилда. Она видела его в квартире Затейницы. Но она знала и его репутацию. Он был адвокатом для богатеньких, и в его офисе на Парк-авеню все говорило об этом. Вся мебель, кроме стеклянного журнального столика, была обита коричневой кожей. Пресс-папье на письменном столе отделано коричневой кожей. Большинство книг на полках стеллажей — в коричневых кожаных переплетах. Письменный прибор и тот был украшен коричневой кожей. Маккой порадовалась тому, что в Хербе Блумфилде было не меньше пятидесяти фунтов лишнего веса, иначе — она в этом не сомневалась — он был бы одет в коричневый кожаный костюм, а не в консервативный, из сукна с узкой полосочкой, и белую рубашку с галстуком.

— Сержант, как я вам говорил, я…

— Да, да, да, — прервала его Маккой. — Я знаю, мы все обсудили по телефону. Но позвольте еще раз все объяснить вам, Херб. Ваша первая клиентка, Кэролайн, мертва. Ваш второй клиент, Джек, пропал без вести, и я за него чертовски волнуюсь. Вы хотите, чтобы я еще раз перечислила, сколько уже человек убито? Если не хотите, почему бы вам просто не сказать мне то, что я хочу услышать, чтобы я попыталась не дать остальным погибнуть?

Адвокат начал барабанить кончиками пальцев по коробке для сигар, обтянутой коричневой кожей. Постукивание было быстрым и ритмичным и наконец завершилось одним решительным ударом.

— У него был с ней роман.

— У кого?

— У Джека. С этой Эммой Риэм. Примерно десять лет назад. Очень короткий. И он с ней порвал.

— Но как же тогда…

— Она оказалась слегка не в своем уме. Что я вам еще могу сказать? Наверное, что-то вроде навязчивой идеи. Джек вляпался. И до сих пор не выбрался. Судя по всему, для него это было нечто мимолетное, а вот для нее — нет. А она из тех, кто не в силах стерпеть, когда их бросают. И вот, когда он еще был в Лондоне, она явилась сюда и принялась шантажировать Кэролайн. Названивала ей, рассказывала об их интрижке, пыталась сообщать интимные подробности. Думаю, хотела подтолкнуть Кэролайн к разводу.

— И что предприняла Кэролайн?

— Она и слушать ни о чем не желала. Сначала не поверила. Но эта Эмма ей столько всего наговорила, что Кэролайн поняла: это правда. И конечно, дико расстроилась. Она по-настоящему рассвирепела. А потом взяла себя в руки и просто захотела, чтобы все это прекратилось. Она обратилась ко мне, и я сделал так, что это прекратилось.

— А как повел себя Джек, когда узнал об этом?

— Он об этом не узнал.

— Что?!

— Она ему ничего не сказала. И с меня взяла слово молчать. Я никогда не рассказывал Джеку об этом.

— Почему она так поступила?

— Точно сказать не могу. Наверное, чувствовала себя униженной. Но столь же вероятно, что в этом поступке проявилась ее сила. Наверное, Кэролайн решила все уладить по-своему. И можно со всей определенностью сказать: она была права. Их брак устоял, и потом они жили счастливо. А если бы вся та дрянь вылезла наружу, все могло бы обернуться иначе.

— А как насчет Кида Деметра?

— Что насчет него?

— Вам что-нибудь известно о связи между Эммой Риэм и Кидом?

Юрист искренне удивился.

— Я понятия не имел о том, что между ними существовала какая-то связь.

— О да. Существовала. И еще какая.

Потом Маккой довольно долго молчала.

— Я могу помочь вам еще чем-нибудь, сержант?

— Да, — ответила она. — Не могли бы вы объяснить мне, почему люди так поступают с другими людьми?

— Боюсь, ответ на этот вопрос вам придется искать в одиночку, — сказал Херб. — Это не в моей компетенции.

— И не в моей тоже, — сказала Маккой.

Потом она отправилась в центр города.

Ей даже не пришлось говорить с полицейскими на улице, чтобы понять, что произошло. У нее был слишком большой опыт, и она все поняла, как только вышла из машины.

Она взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Дверь квартиры Эммы была открыта нараспашку.

— Черт, — процедила сквозь зубы Маккой.