Их любимая злодейка

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Это немыслимо, невозможно!

Они принялись за меня вдвоём. Два языка порхали по складкам, сталкиваясь друг с другом. Два пальца массировали воспалённый, перевозбуждённый клитор. Две ладони ласкали лобок.

Бёдра задрожали, живот напрягся, и я…

Разочарованно застонала.

Жестокие любовники отстранились, стоило подобраться к самому пику. Негодяи! А ну-ка вернулись на место!

Раскрасневшийся Вечер переводил дух. Пытался отдышаться. Эльфийские губы были развратно влажными и блестели. Сивер выглядел как порок во плоти — растрёпанный, с горящими глазами и моими соками на лице. Не успела я возмутиться тем, что мужья так не вовремя остановились, как меня за бёдра притянули к краю постели. Сами супруги устроились на полу на коленях.

Что? Что они задумали?

Кричать я больше не могла — сорвала голос — иначе от моего вопля содрогнулись бы стены. Сивер вошёл в меня членом. Ворвался с пошлым смущающим хлюпаньем. И задвигал бёдрами, будто поршень. Сильно. Мощно. Выбивая из груди стон за стоном.

Эльф смотрел, как соединяются наши с Сивером тела, и на его лице опять проступало это странное выражение. Борьба стыда с завистью. Нежелание оказаться в стороне, быть простым наблюдателем. 

Приблизившись, он завладел моими губами. Скользнул рукой к клитору и вздрогнул, нечаянно задев вбивающийся в меня член. И весь залился краской, бедняжка. Настанет время, и он отучится краснеть — по крайней мере, в постели, — а я… я буду скучать по этому трогательному румянцу.

— Сивер… — я упёрлась ступнёй дракону в живот, отталкивая. Захотела принять в себя второго супруга.

Недовольно зарычав, Сивер отстранился — уступил место эльфу, и тот вошёл в меня с готовностью и восторгом.

Какими разными они были в постели — дракон и эльф! Вечер двигался плавно, неспешно. Не вколачивался, а скользил. Иногда останавливался и вводил лишь головку. Это был особый вид наслаждения — принимать только её, широкую, горячую, сладко растягивающую мышцы входа. Так мучить меня он мог минутами, пока, потеряв терпение, я не надавливала пяткой на его поясницу — приказывала проникнуть на всю длину. И всякий раз это долгожданное вторжение заставляло захлёбываться воздухом.

В агонии страсти я забыла про Сивера. Тот стоял рядом с кроватью, поглаживая член, а потом склонился над моим пахом и коснулся языком клитора. Что за распутник! Даже я ахнула, поразившись такому бесстыдству, — вылизывать складки в сантиметре от чужого члена.  Шокированный эльф замер. На его лице отчётливо отразилось желание отстраниться. Возможно, этого дракон и добивался, кто знает? Только я была слишком близка к оргазму, чтобы допустить смену ролей. Ну уж нет. Давайте, мальчики, потрудитесь.

— Двигайся! — приказала я, приподнявшись на локтях.

Вечер подчинился, но желание на лице сменилось сосредоточенностью. Похоже, все его мысли теперь были о том, как не соприкоснуться с крылатым извращенцем.

Не готовила тебя жизнь к такому, ушастик?

Я смотрела на склонившуюся надо мной тёмную макушку, на осторожно двигающего бёдрами эльфа, и этот вид, мысль о том, что происходит, бросили меня за край.

«Теперь только вместе. Только втроём», — думала я, рассыпаясь на маленькие кусочки.

Глава 46

Эльф

Вечер не мог поверить, что принимает участие в этом вселенском разврате. Делит с другим мужчиной свою жену, любимую женщину. Смотрит, как Сивер её ласкает, целует, дарит наслаждение. Завидует умелым ласками, которым ему, неопытному, ещё учиться и учиться.

Как бы хотелось, чтобы его собственные прикосновения не были такими неловкими, чтобы вырывали из груди Миалэ настолько же страстные стоны. Хотелось не уступать Сиверу ни в чём.

Он обязательно, обязательно овладеет искусством любви! Станет для жены лучшим.

После того как эльф проснулся на площади без клочка одежды, а потом прошагал через весь Тимок в женском халате, стесняться своего тела было глупо. Но лежать в одной кровати с голым мужчиной, видеть чужую возбуждённую плоть так близко было мучительно неловко. Его соперник, казалось, не знал стыда и делал всё, чтобы смутить Вечера сильнее. Но когда Сивер нагнулся и принялся вылизывать Миалэ там, едва ли не касаясь языком члена, ходившего в ней, это было уже слишком.

Он бы сбежал. Если бы не приказ жены, он бы сбежал. А потом проклинал бы себя последними словами, ибо не желал больше оставаться в стороне. Понял пугающе ясно, что не вынесет, не переживёт такого расклада — стоять за дверью и слушать, как его любимая отдаётся другому. А значит, придётся привыкать к обнажённым мужским телам в своей постели и не дёргаться. Наедине с Сивером он её не оставит.

Миалэ выгнулась, сильно сжав мышцы. Дракон разряжался в собственный кулак, продолжая исступленно работать языком в опасной близости от эльфийского члена. От неловкости не получалось излиться, и Вечер со вздохом признал своё поражение.

Может, никто не заметит, что он остался неудовлетворён?

Как же, мечтай.

— Тебе помочь? — издевательски усмехнулся Сивер, кивнув на его по-прежнему твёрдое мужество.