Их величества пирамиды

В качестве иллюстрации того, каким сложным был путь в иной мир и насколько беспомощным оказался бы мертвый без таких руководств, приведем отрывок из «Книги мертвых», изданной Лепсиусом в 1842 г. «Иди, входи во врата эти чертога обоюдной правды, — читаем мы вступление к торопливому обмену вопросами и ответами в 125-й главе, — ты знаешь нас.

— Пусть идет! — говорят они мне.

— Кто ты? — говорят они мне.

— Как имя твое?

— Я — растущий под лотосом и находящийся в маслине, вот имя мое.

— Иди немедленно! — говорят они мне. Я прошел по северному городу маслины.

— Что ты видел там?

— Бедро и голень.

— Что ты сказал им?

— „Я видел ликование в стане врагов“.

— Что они тебе дали?

— Пламя огня и кристалл.

— Что ты сделал с этим?

— Я зарыл их на берегу бассейна правды, как вечерние вещи.

— Что ты нашел там на берегу бассейна правды?

— Жезл из кремня — „податель дыхания“ — имя его.

— Что ты сделал с огнем и кристаллом после того, как ты похоронил их?

— Я возгласил. Я вырыл их. Я загасил огонь. Я сокрушил кристалл. Я создал озеро».[50]

Если умерший египтянин успешно завершал этот муть, если он знал названия карнизов всех врат и они его пропустили, если он знал названия порогов всех врат и они его пропустили, если он знал названия правой и левой стороны дверного оклада всех врат и они его пропустили и т. д., то он попадал в чертог Обеих истин, служивший местом «последнего суда». Посреди чертога сидел на троне сам бог Осирис, по обе его руки стояли богини Иснда и Нефтида, а перед ними располагался трибунал из сорока двух богов; если речь шла о значительном лице, являлся и бог Солнца Ра, занимавший место верховного судьи. В распоряжении трибунала был «детектор лжи» в виде весов; на одной чаше весов лежало сердце умершего, а на другой — страусовое перо богини истины и справедливости Маат. По одну сторону весов стоял бог правосудия и искусства письма Тот с головой ибиса, по другую—сидело чудовище Амемит с телом гиены и бегемота, львиной гривой и пастью крокодила; имя ее в переводе означает «Пожирательница». Умершего вводил в зал бог мертвых и страж мест погребения Анубис, у которого было человеческое тело и голова шакала. После соответствующих обрядов начинался суд. Он походил на суд инквизиции, ибо члены трибунала были одновременно судьями и следователями (очевидно, такая же судебная система существовала в Древнем Египте). Но весы обеспечивали «объективность» и «справедливость» приговора; при ложном ответе чаша с сердцем («совестью») умершего шла вверх, ибо оказывалась легче щетины. Каждый из присяжных заседателей-богов задавал один вопрос, на который умерший благодаря жрецам заранее знал правильный ответ. Протокол вел бог Тот. Взвесив все «за» и «против», Осирис (или сам Ра) выносил приговор. Если приговор был благоприятным, умерший мог вступить в царство Осириса; в противном случае он заканчивал свое существование в утробе Пожирательницы.

Запись вопросов и ответов на «последнем суде» являлась образцом «правил жизни» и представляла собой моральный кодекс древних египтян. Ответы всегда должны были иметь негативную форму, ибо подсудимый в принципе считался виновным (так же, вероятно, как и в земном суде до правовых реформ, введенных в Египте греками и римлянами). Приведем некоторые из них:

«Я не причинил зла людям. Я не мучил животных. Я не убивал скот, предназначенный для жертвоприношений. Я не совершал ничего дурного в священном месте. Я не старался узнать то, что должно остаться тайным… Я не богохульствовал. Я не провинился перед богами… Я не совершал насилия над бедным. Я не оговаривал слугу [раба] перед его хозяином. Я никого не оставил голодным. Я никого не заставил плакать. Я никого не убил. Я ни к кому не подсылал убийц. Я никому не нанес ран [причинил боли]. Я не подменял меру зерна. Я не подменял меру для измерения полей. Я не заставлял обманом опускаться чашу весов. Я не заставлял обманом колебаться язычок весов… Я не отнимал молока у ребенка… Я не задерживал в оросительном канале воды, которая должна была течь [на чужое поле]. Я не гасил [жертвенного] огня, когда он должен был гореть. Я не уводил скот с поля богов. Я не вставал на пути процессии бога». Все это мертвый должен был произнести дважды: первый раз весь текст сразу, второй — отвечая на вопросы судей. В обоих случаях в конце он должен был четырежды воскликнуть: «Я чист!»