Икра будущего

Снег напомнил топь. В нее тоже проваливаешься — сначала неглубоко, и кажется, что ерунда, несерьезно. Но пара неосторожных движений — и все, увяз. И стоит проявить активность, как засасывает окончательно, пять минут — и ты уже по уши, еще минута, и жрешь лягушачью шкуру.

Только здесь еще холодно.

Я лежал на спине, и меня заметало снегом.

Можно было попробовать покричать. Алиса и Егор вряд ли услышат, но хоть согреюсь.

Я крикнул. Получилось позорно, такое длинное безнадежное мычание, ветер подхватил его и растрепал, бесполезно орать. Еще минут десять. Китайский комбинезон, китайская броня, некоторое время они задержат тепло. Ненадолго.

Надо подняться.

Я перевернулся на живот. С усилиями, растянул что-то в шее. Оперся на ладони, подтянул колени…

Опять провалился.

И еще.

Барахтался минут, наверное, десять, может, меньше, время в холоде тоже подмерзает. Падал, поднимался, не хотелось совсем уж так бестолково.

Конечно же, я поднялся. Будильник моей жизни не исчерпал еще своего завода, так сказал бы Егор. Сделал несколько шагов на месте, утрамбовывая снег. Теперь к дому…

Я рассмеялся уже почти в голос. Направление. Я потерял направление. Шаг в сторону, упал, повернулся, все. Метров десять до стены дома, только куда? Теперь осторожно. Я не успел отойти далеко, я сумею вернуться, главное, определиться… Вот для этого и нужна веревка. Для направления. По следам не вернуться, их мгновенно заносит. Зрение бесполезно. Звук… Я не слышу собственного хрипа.

Пять минут осталось, я начинал чувствовать дрожь в кишках, надо выбираться скорее, я придумал, как это сделать за две с половиной. С помощью ремня. Он у меня длинный, двойной, четыре метра вокруг пояса. Если привязать к нему патронташ и ремешок от кобуры, вместе будет метров семь, вполне хватит.

Я снял шлем, привязал к нему лямку, вдавил каску в сугроб, все, вперед. Получившийся фал натянулся, и я пошагал по окружности, вглядываясь во мглу.

Через минуту наткнулся на стену. Еще через полминуты ввалился в окно. Шлем выдернул ремнем. Выбрался. Отряхнулся от снега, поспешил к Алисе с Егором. Зубы клацали, искусал все щеки.

Егор сидел возле стены, кипятил воду, я подошел к нему, выпил полкотелка. Полегчало. В другие полкотелка сунул пальцы, восстановить кровообращение чрезвычайно важно.

— Вот оно — спасение! — ехидно сказала Алиса. — Великий и могучий Дэв уединился в глубины, усердно помолился, и Зевс даровал ему говноступы!

Я поглядел на ноги. Снегоступы снять забыл. Так, смешно, на самом деле смешно.

— Воспоем же богам славу, вознесем им жертву. Егор, ты как насчет жертвы, а?

— Смотря чего в жертву…

— Это точно. Обычно в жертву приносят самого невинного.

— Что это ты имеешь в виду? — насторожился Егор.

— Не переживай, ты не годишься, — брезгливо сказала Алиса. — Прыщельгу в жертву не один уважающий себя бог не примет, прыщавых в жертвы не берут.

— Я не прыщавый, — буркнул Егор. — Это у меня шрамы.

— Шрамы от прыщей, — уточнила Алиса. — Так что ты в жертвы совсем не годишься. Рыбинск тоже отпадает, от него рыбой смердит, потому что он в детстве головастиками питался, весь насквозь пропах. Какому нормальному богу такие воняры нужны? Я… Я не подхожу.

— Почему это?

— Женщин в жертвы брать не положено, их не хватает. Вот и получается… А Чапу тоже нельзя, она крыса крысиная, недостойна. Ты мне книжек принес, Прыщельга?

— Да. Три раза ходил, вон в углу.

— Вон в углу — это твой дедушка трупоед, а мне подай сюда альбомы.

Егор проследовал в угол, достал тяжеленную стопку альбомов, с трудом подтащил ее к Алисе, опустил на пол.

Алиса взяла альбом, принялась листать. Задумчиво, слюнявя палец. Егор смотрел из-за плеча, тоже искусством интересовался, Алиса ткнула его локтем.

— Хватит нависать, Прыщага. Идите испытывайте говноступы, — с глаз моих, а то сейчас соплями измажуся…

Смотреть, как Алиса измазывается соплями, не хотелось, я удалился, Егор за мной.

— На улицу пойдем? — спросил Егор. — Мне кажется, надо вот эти штуки на самом деле испытать, вдруг пойдем, а они развалятся…

Мне не хотелось выходить на улицу и уж тем более не хотелось обучать Егора премудростям управления со снегоступами, да и Егору не хотелось, какому человеку хочется по морозу?

— Хорошо, — сказал я. — Снегоступы — это просто. Возьми их и ходи туда-сюда, главное, ноги повыше задирай.

— А ты?

— А я пойду… Погуляю.

— Погуляешь… Вот и правильно, а я тут недалеко поупражняюсь. Хорошо?

— Лучше не бывает.

Егор с усилиями обулся в зимнюю обувь и стал шлепать туда-сюда, стараясь держаться подальше от лестницы. Я поднялся на этаж, сунулся в первую же квартиру, сел на табуретку. И сидел. Не знаю сколько, часа три. Стена напротив была изрисована черными человечками, состоящими из палочек и кружочков, человечки ничем не занимались, стояли и смотрели на меня точками глазок, сразу сотни глазок. Как-то они меня сглазили, стал я на них смотреть, смотреть еле очнулся…

Спустился к своим. Егор уже не упражнялся в снегохождении.