Икра заморская баклажанная. Эпизод Последний

К началу «сеанса практической магии» я опоздал [69]. Из слушателей курса лишь Профессор, которому пришлось вкратце (не дольше получаса) посвятить меня в начальные стадии изготовления настоящего папируса. А затем уже и мне выпала честь передать по этапу эти сокровенные знания остальным компаньонам. Кто знает, может, развернём на родине мощности по производству тростниковой бумаги? А то у нас этого тростника на болотах…

Стольких красок в изложении, как у нашего достославного учёного мужа Папируса Беловежского, конечно, не найду в палитре. Да и раскрывать все секреты производства не собираюсь (скажем, роль деревянной колотушки в процессе). Но о двух строках сии премудрости выглядят следующе: обдираем тростниковые палочки от зелёней кожурки, вымачиваем их до выделения клейстера, затем раскатываем скалкой и переплетаем меж собой простым полотняным способом, «накрест». А дальше под пресс на неделю. После чего клейстер схватывает клетчатку, да так, что потом лист ни помять, ни разорвать, хоть в трубочку сворачивай. Всё, пошли на Нил за сырьём!

Когда милая экскурсоводша для примера свернула один образец в трубочку, я ей говорю, типа, а сейчас этой трубочкой, да по голове нерадивому мужику. И на Беловежском показываю. А она: «Нет, для него не папирус, а скалка. А для тебя вот эта киянка!» – и замахнулась на обоих.

Такая лапочка!

Откатные

Пока парни между рисунков бродят и расплёскивают последние нефтедоллары, стою тихонечко в сторонке и наблюдаю, как наш «разводной ключ от каирских ворот», наш водила-мученик [70]

также по-тихому подсел к «мамке» и они стали обсуждать условия «отката»: на сколько эти олухи (это они про нас) бумаги папирусной набрали, умножаем на процент, бла-бла-бла, итого… Но как ни увлечены они были подсчётом барышей, всё же заметили сверлящий взгляд невольного соглядатая из угла. А я с ехидной ухмылочкой качаю головой и ещё дублирую жестами:

– Да-да, я всё (вот этими глазами) видел. Я всё про вас (тебя и тебя) теперь знаю! А ты, жулик (целюсь в него заряженным пальцем), своих таксистских чаевых и вовсе будешь лишён за своё недостойное поведение на дорогах (черчу ладонью кирдык по горлу). За весь свой картель сполна получишь…

– Ладно, увози их. Не видишь: смотрит, поганец. Позже подъезжай, посчитаемся без спешки, – буквально читаю по «мамкиным» губам каждую арабскую загогулину.

И что же в итоге? Всем спасибо, все свободны? Как по-арабски будет «всем спасибо»? Всем ШУКРАН! И даже Карлыч в итоге получил сполна за все свои «подвиги». «Братское гуманитарное алеманство» неистребимо! Где справедливость?!

Каир, Cataract Pyramids Resort. Бассейн пива

31 октября, 20:00

Вячеслав до того от нас устал, что без ужина ушёл спать. Да мы и сами от себя устали, хуже некуда. Да только куда от самих себя деваться с этой подводной лодки? В том числе и от этого моря пива за столиком у бассейна. А вид и впрямь изумительный: чёрное небо Абиссинии и подсвеченные изнутри и снаружи лазурные воды бассейна. Только самый чёрствый и неромантичный заскорузлик может не прельститься окунуться напоследок в эту сказку-инклюзив. И таких «сухарей» оказалось… все, кроме нас с Беловежским.

Всё-таки уважаю я безмерно нашего Профессора за его тягу к жизни, за этот позитивный настрой. Пойми это, Саня! Вот они сидят, хорохорятся своими дельтовидными, «техноджимами» [71] и бассейнами по утрам, а задницу оторвать, сходить за штанами и полотенцем в лом. Всё-таки лёгкое на подъём будущее придёт к нам с лицом Александра Беловежского! Хотя такая перспектива тоже не из радужных.

Как результат нашего вечернего занырка: и без того немногочисленных отдыхающих напрочь смело с террасы. Потому что они привыкли жить в строгих рамках своих расчерченных по линейке «правильных» жизней: после заката не лезть в бассейн и, тем более, не вести себя настолько вызывающе. Не говоря о купании в нетрезвом виде. И к восьми желательно бы столики на террасе и вовсе освободить. И вообще, скоро ужин: пора переодеваться в вечерние платья, смокинги и сигары. Но мы ещё не забыли, что мы те самые незабвенные Крейзи Рашенс, и что нам ПОXXXYЮ их каирский мороз, их глупые и никчёмные правила и приличия, и их постные надменные лица. Мы так нарочито вызывающи и асоциальны с Профессором посреди бассейна, что даже ветхозаветный Падре Лео не удерживается и сигает вслед за нами.

Вот! Вот это по-нашему! По-русски! Это вам не «портплед» какой-нибудь!

Вспомнить всё