Икра заморская баклажанная. Эпизод Второй

Но в кафе от этого живой музыки больше не стало. Ни для братьев, ни для сестёр. Зато вазунгов – «very very аxxxyеть». А там где много вазунгов-Ё, на их сладкий мёд слетаются и «пчёлки». Лорик шепчет участливо:

– Вот с той будь, пожалуйста, осторожней: она «prostitute & thief». [21]

(И ты меня поженить решила?)

– Да я и сам вижу, как от неё животные вредные опасно отскакивают в нашу сторону.

Не знаю, кто дезориентировал, но сроду Лоре не 17 (уф…), а все 20 (уффф…)! И ребёнку уже два годика. И чую, опять началась песня про «веримат». Уже достаёт. Нет, всё! Баста, карапузики:

– У меня, кстати, тоже дочка есть. И жена. Рубикон!

А бедный Джимми оттиснут от остальной братии центнерами уже растекающейся патокой Карамельки. Она:

– Чего он не в настроении: не разговаривает, не смеётся?

– А это он в тебя такой влюбленный. Дар речи потерял. Стеснительный просто.

– Чего это вы про меня шепчетесь? – Джимми включается.

– Да, сказали, что голова у тебя разболелась…

Но за дальнейшей реакцией Кэнди стало прикольно наблюдать.

Чупа-чупа

Девчонки скоро разбежались по домам, как Профессор Женю за руки не обжимал и не ухахатывал. Да и нам пора. На выходе из кафе в спину несётся:

– Чупа-чупа!

– Ну чего ещё?

Это метрдотель в масайской ливрее что-то этим заклинанием до нас донести пытается. Вразумить, на недопитое пиво указывая. Далее такой диалог, дословно:

– «Боттл» что ли? [22]

– О, ботл-ботл!

– Так бы и сказал «ботл-ботл», а то «чупа-чупа» какая-то.

Пустые бутылки в Африке предмет сакральный, даже мистический. Не знаю, что уж они с ними делают (сдают что ли?), но отношение к ним трепетнейшее! Ждёт ещё пара историй впереди.

А нас завтра ждёт Гора: отсортировав манатки на хранение и Восхождение, мы мирно смежаем глазки. А Профессору после всех его рукообжиманий с Женей в его одиноком номере ещё всю ночь одному маяться. На такой огромной и непростительно одинокой кровати.

Первый день Восхождения

Аруша – Моши – Кили

19 октября, 07:00

Утреннее чистое небо, а между домами Гора показалась. Конечно, мы давай улюлюкать и судорожно на фоне фотографироваться. Как никак, первая встреча с Килиманджаро! Килиманджаро?! А вот хрен там: не Кили это, а Меру, которая всего каких-то 4567 метров. Мы же ещё в Аруше. А до Моши, городишки, примостившегося у Той-Что-Надо-Горы, ещё километров 60 на нашем лендлизовском Крузере трястись. Но на точке «G», то есть у ворот Machame Gate мы появляемся почти вовремя, около десяти. Во всяком случае, мы из туристов первые. Мы на месте, но ни Криса, ни обещанной бригады носильщиков нет.

(Старый маразматик Павлов третьи штаны уделал)

Пока дожидаемся этого угорелого Криса, в двух словах о Горе и предстоящих страстях: город Моши уже возвышается над уровнем Мирового Океана на 900 метров (так, одна команда туристов со своими носильщиками уже собралась и выдвинулась по маршруту), а ворота в парк и того выше – 1800 метров (ещё одна команда отправилась на покорение)

. Предстоит нам провести в Национальном Парке Килиманджаро (ещё одни ушли) шесть дней: четыре вверх и два вниз. На каждого из нас положено два носильщика (которых до сих пор нет), и на каждых двух из нас – один гид. Всего на шестерых нас выходит аж 15 человек сопровождения (которых как не было, так и нет).

«15 человек на рюкзак мертвеца» [23]

Из-за высокой смертности носильщиков, они же портеры, на каждой остановке есть весовая: не более 20 кило в одни портерские руки (15 наших и 5 личных). Но руками они не пользуются, всё на голове носят. Итак, всё шматьё, еду и палатки на портеров. С собой только штурмовые рюкзаки с самым необходимым, что может пригодиться в переходе между стоянками: вода, сменка, аптечка и нехитрая закусь в виде ланч-бокса. А гиды типа «смотрящих», чтобы мы не разбежались или, ещё чего, сдуру не передохли. Поле-поле, акуна матата!

(Всё, похоже, ждать больше некого: даже команда москвичей, прибывших на ворота последними, собралась и уже утопала наверх)