Икс или игрек?

– Мы все должны быть отважными, разве не так? – сказала она самым уверенным голосом. – Будем надеяться, что скоро все кончится. Мне говорил недавно один очень высокий чин, что немцы не продержатся больше двух месяцев.

Мисс Минтон так живо закивала, что все ее бусы застучали.

– Да, и я уверена, – ее голос таинственно понизился, – что Гитлер болен, и смертельно, и он сойдет с ума к августу.

– Весь этот блицкриг – последний рывок Германии, – резко ответила Таппенс. – Я уверена, что там у них страшный дефицит. Рабочие на фабриках очень недовольны. Вскоре все рухнет.

– Что? Что такое?

Это был мистер Кайли – они с женой как раз вышли на террасу. Он раздраженно уселся в кресло, и жена тут же набросила ему плед на колени. Он опять сварливо повторил:

– О чем вы тут говорили?

– Мы говорили, – сказала мисс Минтон, – что к осени все закончится.

– Чушь, – ответил мистер Кайли. – Эта война продлится как минимум шесть лет.

– О, мистер Кайли, – запротестовала Таппенс, – вы действительно так думаете?

Мистер Кайли подозрительно озирался.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Тут сквозит? Может, лучше передвинуть мое кресло в угол…

Началось перемещение мистера Кайли. Его жена, женщина с озабоченным лицом, которая, видимо, не имела другой цели в жизни, кроме как удовлетворять желания мистера Кайли, возилась с подушками и пледами, то и дело спрашивая его:

– Теперь тебе удобно, Альфред? Думаешь, так будет хорошо? Может, тебе надеть солнечные очки? Сегодня очень яркое утро.

– Нет-нет, – раздраженно ответил мистер Кайли. – Не суетись, Элизабет. Ты принесла кашне?.. Нет, шелковое… Ну ладно, все равно. Сойдет на сей раз. Но я не хочу перегревать горло, и шерсть – на таком-то солнце… ладно, лучше принеси другое. – Он снова вернулся к вопросу общей важности. – Да, – сказал он. – Я даю шесть лет.

Он с удовольствием выслушал возражения обеих женщин.

– Вы, милые дамы, просто выдаете желаемое за действительное. Я знаю Германию. Смею сказать, очень хорошо знаю. По своей работе, пока я не ушел на покой, я часто ездил туда-сюда. Берлин, Гамбург, Мюнхен… я все их знаю. Смею вас заверить, что немцы могут держаться практически бесконечно. Да еще с Россией за спиной…

Мистер Кайли триумфально продолжал, голос его то возвышался, то понижался в приятной меланхоличной певучести, прервавшись, лишь когда жена принесла ему шелковое кашне и он стал заматывать им горло.

Миссис Спрот принесла Бетти, сгрузила ее на пол вместе с маленькой игрушечной собачкой без одного уха и выдала дочке маленькое кукольное пальтишко.

– Вот, Бетти, – сказала она. – Ты оденешь Бонзо для прогулки, пока мама будет одеваться.

Мистер Кайли бубнил, выдавая статистику и цифры, и все они были неутешительными. Его монолог перебивало чириканье Бетти, которая деловито разговаривала с Бонзо на своем языке.

– Коесико кути ба-ба, – сказала девчушка. Затем, когда перед ней взлетела птичка, она протянула к ней ладошки и загукала. Птичка улетела, Бетти окинула взглядом собравшихся и четко заметила:

– Плёхо, – и с великим удовлетворением кивнула.

– Этот ребенок учится говорить с невероятным успехом, – сказала мисс Минтон. – Бетти, скажи «та-та». «Та-та».

Бетти холодно посмотрела на нее и заметила:

– Глюк!

Затем она засунула одну лапу Бонзо в шерстяное пальтишко и, проковыляв к креслу, схватила подушку и засунула Бонзо под нее. Весело болтая, она с превеликим старанием выдала:

– Пьять! Боувоу. Пьять!

Мисс Минтон, как переводчик с детского, сказала с гордостью заместителя мамы:

– Она любит играть в прятки. Она всегда все прячет. – Тут она воскликнула с преувеличенным изумлением: – А где Бонзо? Где Бонзо? Куда он делся?

Бетти бросилась на землю и разразилась смехом.

Мистер Кайли, обнаружив, что всеобщее внимание отвлеклось от его объяснений немецких методов замещения сырья, раздраженно осмотрелся и агрессивно прокашлялся.

Вышла миссис Спрот в шляпке и подхватила Бетти. Внимание снова вернулось к мистеру Кайли.

– Так что вы говорили? – сказала Таппенс.

Но мистер Кайли был оскорблен. Он холодно ответил:

– Эта женщина постоянно подбрасывает всем своего ребенка, считая, что остальные должны за ним присматривать. Мне кажется, все же лучше шерстяное кашне, дорогая. Солнце уходит.

– Но, мистер Кайли, продолжайте рассказывать, – сказала мисс Минтон. – Это было так интересно…

Смягчившись, мистер Кайли с важным видом возобновил свою речь, поплотнее обернув шерстяным кашне свою жилистую шею.

– Как я уже говорил, Германия так усовершенствовала свою систему…

Таппенс повернулась к миссис Кайли и спросила:

– А вы что думаете о войне, миссис Кайли?

Та подскочила.

– Что я думаю? Что вы имеете в виду?

– Вы тоже думаете, что она протянется шесть лет?

– Я надеюсь, что нет, – с сомнением ответила миссис Кайли. – Это же так долго!

– Да, долго. А что вы думаете?

Казалось, вопрос встревожил миссис Кайли. Она сказала:

– О… я… я не знаю. Альфред говорит – шесть лет.

– Но вы так не думаете?

– О, я не знаю… Трудно предугадать, разве не так?