Иктанэр и Моизэта

Немедленно повинуясь молодой девушке, которая с такой решительностью и уверенностью взяла на себя верховенство над укрывающимися в Швейцарии анархистами и террористами, все трое мужчин принялись тщательно копировать таинственную весть Сэверака.

Тем временем Вера погрузилась в глубокую задумчивость, но ее мечты не отражались на прекрасном лице богини.

Она думала о своем отце, которого звали Ротманом или Сэвераком, смотря по тому, если дело касалось его террористических актов, учиненных в России, или его анархистских покушениях во Франции. Где он был? И откуда он возвращается? Она была бесконечно счастлива узнать, что он жив, хотя в ней не столько говорило дочернее чувство, сколько пламенное преклонение и безграничная преданность ученицы.

Она была счастлива от его возвращения в особенности потому, что предвидела, что с ним, для анархии снова наступят героические времена. Со времени его исчезновения, которое совпало и с первыми приступами тяжкой болезни, унесшей в могилу Архильева, анархизм был сведен к бессилию и бездеятельности. За это время не удалось ни одно покушение. И освобождение Мира не подвинулось вперед ни на один шаг. Напротив, преследумые всеми правительствами мира, анархисты, которым не доставало молодого и смелого вождя, еще больше припрятались и стали благоразумнее, не видя никакого примера, который мог бы и годился бы для того, чтобы сделать их предприимчивее.

Обо всем этом думала Вера, вдохновительница анархии, пока трое ее компаньонов списывали для себя таинственную криптограмму.

Едва они окончили свою работу, как в дверь постучали.

— Это перевозчик с моими книгами, — проговорила Вера.

В ту же минуту три копии исчезли в карманах мужчин, и Вера сунула за корсаж оригинал письма своего отца.

При помощи Вампы, Гаврилы и Марциали молодая девушка посвятила часть ночи на свое устройство в квартире Архильева.

Когда это было кончено, она поблагодарила своих компаньонов, которые сейчас же удалились, пожелав ей успеха в опасном путешествии, которое она предпринимала. Оставшись одна, она, не раздеваясь, прилегла на узенькой кровати Архильева и заснула на несколько часов.

Утром Вера была на вокзале. Она встретила там Чувина, но их отношения были настолько независимы, что самый опытный сыщик не мог бы сказать, что эта красивая и спокойная девушка и этот молодой человек с встревоженным лицом знали друг друга.

В четверг, тридцатого марта, в восемь часов вечера, какой-то человек и женщина в одно время сошлись с противоположных сторон под железнодорожным мостом, перекинутым через улицу Алези в Париже.

Убедившись, что за ними никто не следит, человек и женщина сошлись вместе.

— Завтра утром, Чувин!

— Хорошо, Вера! В котором часу?

— В десять часов.

— Где?

— На дому у Бертильона, 19-bis в переулке Цветов; на авеню Клиши.

— Прекрасно! Что же я должен делать?

— Я приду к Бертильону ровно в десять часов. Ты будешь ходить по переулку, как будто в поисках квартиры, но не терять из виду балкона дома. Если я не появлюсь на нем до полудня, это значит, что расшифровка очень трудна. Если же я выйду, это значит, что все идет превосходно. И в том, и в другом случае, если я тебя не позову или не сделаю знака, ты остановишься напротив дома и сделаешь вид, что увлечен чтением газеты. Наконец, когда я выйду, ты пойдешь за мной и в удобный момент я дам тебе меня обогнать. Проходя сбоку, ты возьмешь бумажку, которую я буду держать в руке.

— Отлично! А если ты с ним не справишься, если он станет звать…

Вера улыбнулась и хладнокровно ответила:

— Я не промахнусь! И он не успеет позвать! Итак, до завтра, Чувин!

— До завтра, Вера!

На следующий день в десять часов Вера позвонила у калитки сада Бертильона.

Старушка-прислуга вышла отворить.

— Вы мадмуазель Дюбуа? — спросила она Веру.

— Да, мадам!

— Г-н Бертильон вас ждет! Пожалуйте за мной.

Посредине обширной, светлой и веселой комнаты, меблированной как рабочий кабинет и библиотека, стоял в ожидании ее еще молодой с виду господин.

Он приветливо встретил свою посетительницу и без всяких пустых разговоров прямо произнес:

— Садитесь, пожалуйста, перед этим столом. Ваше письмо меня очень заинтересовало. Я распорядился, чтобы нас не беспокоили весь день. Если к полудню наша работа не будет окончена, то вы мне окажете честь, позавтракав со мной.

— О… — произнесла Вера, красота которой в эту минуту была лучезарным отражением ее молодости и смущения.

— Нет, нет! Не извиняйтесь. Разобрать такую криптограмму, которую признали неразрешимой такие ученые, как те, о которых вы мне писали, для меня такое удовольствие, за которое я должен быть вам очень признателен… Но не будем делить шкуры, не убив медведя. Усаживайтесь удобнее. Снимайте вашу шляпу, положите ваше боа. Вот так! Отлично! А теперь за работу. Посмотрим, что это за криптограмма.

И г-н Бертильон уселся с другой стороны стола, напротив Веры.

Из своей широкой и глубокой меховой муфты, которую она оставила у себя в руках, Вера вынула левой рукой конверт и подала его Бертильону. Ее правая рука в это время сжимала в муфте короткий кинжал.