…Или право имею… Лучшие из худших - 2 (СИ)

– Коробочки 1, 1 бис – перенести огонь не левую сторону по окопам - прикрывайте отход машин по дороге на Большую Боровку… Разместившуюся там мотоциклетную роту ликвидировал взвод Бибикова. – Почему не отвечают немцы ? – удивился кто то. – А некому отвечать – мертвые артиллеристы плохие стрелки… - бросил я в пространство. Прибежал артиллерист – капитан:

– Вот это вы дали братцы: пока жив буду буду помнить ! – Отходи капитан – сказал я. – Уже отошли товарищ комкор. – Пушки конечно с собой покатили ? – Ну не бросать же их здесь – они нам еще пригодятся… - Все, комдив, раненые ушли благополучно. - Где ж вы раньше были !? – внезапно со злостью выкрикнул Романов. – Да вот помогали таким, как вы. Вы у нас не первые – уже шестые – ответил я на "взрыв" Романова.

– Извините, неправ. Это все нервы… Спасибо вам от нас всех… - Рано еще говорить спасибо - вас еще надо вывести – не обиделся я. – Идемте… Эвакуация шла полным ходом. Морозова распоряжалась вовсю: двоих медиков отправила на базу заниматься тяжелыми – Голубева и Кудрявцева бегали от одного подходящего раненого к другому… Катя выделяла в группе бойцов командира, подзывала и показывала на патронные ящики. Бойцы забирали и входили в темное ворота склада… А разрывы продолжали грохотать. Закончили обстрел мои минометчики и стали втягиваться во двор. Остались только командиры.

– Генерал - вы задержитесь. Кутепов - до прибытия генерала вы командуете колонной. Направление на деревню Сухари – там стоят остатки 28ой танковой дивизии полковника Катукова и туда же подтянулись остатки 110 пехотной дивизии. Не медлите – с утра могут прилететь бомбардировщики… ЗИМА – побудь с генералом, чтобы ему не было скучно – я отлучусь ненадолго…

Первым делом перебросил на базу взвод Зверева от моста – там ему делать было нечего. Затем взялся за самоходки – снаряды закончились, а перезаряжаться и бить по площадям – не наш стиль ! Затем в лес около Больших Бровок, где вышли остатки 172ой. Забрал ворота и переставил их на базу. Все – теперь можно и на склад в Могилев. Вышел из склада, махнул своим рукой туда – эвакуация… Бойцы стали уходить в склад, минометчики покатили туда минометы. Негромко урча втянулись во двор «Ноны СВК» и закатились в темноту склада. И все это под ошалелым взглядом генерала Романова. Морозова, я чувствовал, от души веселилась над потрясенным комдивом, внешне сохраняя, ну или почти сохраняя невозмутимость. Последним втянулись бойцы охранения с их командиром – ОДИНОМ.

– Все, командир – мы последние. ЗИМА – окликнул он Катю – ты с нами ? Та покачала головой. – Проводите комдива в последний путь ? – не унимался Cергей. Романов вздрогнул. – Клоун безмозглый – беззлобно выругалась Морозова. – А я тебя люблю еще больше – не остался в долгу Одинцов. Екатерина беспомощно поглядела на меня – ну не пикироваться же в присутствии чужого. Я мотнул головой. ОДИН выдал ЗИМЕ ослепительную голливудскую улыбку и махнул своим:

– Уходим ! Через пару минут после их ухода из склада вышел Стрельченко и кивнул головой – Все ушли, чисто… Генерал – обратился я к Романову – идите с моими людьми, а я задержусь ненадолго. ЗИМА – проводи… Собрал ворота, прыгнул на базу, положил их в землянку на склад, прыгнул к ожидающим меня у берега озера Романову и Морозовой. – ЗИМА - я не надолго. Что ж комдив, сейчас доставлю вас к своим. Шагнул к нему, обхватил за талию. Прыжок и мы на окраине Больших Бровок. Направились к деревне. – Командир ? – раздался голос в гарнитуре. – С сопровождаемым… На окраине нас встречали Бибиков – БИБА, Кутепов, особист Калугин. – БИБА – уводи людей: мы свое дело сделали. – Ну что товарищи командиры – долгие проводы, долгие слезы… Бог даст – свидимся. Пожал всем руки и повернувшись ушел во тьму… Все они, прошедшие через ворота твердо уверены, что они прошли через мост за грузовиками и пешком дошли до Бровок. У них даже ноги гудят от усталости… И генерал уверен – не было никакого склада… Вот Спецназ - БЫЛ !...

Глава тринадцатая

Главней всего погода в доме…

На базе в медблоках царила рабочая суета. Шутка ли – к нам поступило 250 раненых, из которых 28 тяжелых и шесть особо… Правда ко мне не обращались, значит справляются сами. Топот ног развеял мои иллюзии – ко мне ворвалась Голубева, правда постучав, вся в слезах – Он… он… умирает… а мы… мы ничего… ничего не можем… сделать… - разобрал я сквозь рыдания.