…Или право имею… Лучшие из худших - 2 (СИ)

– Конечно, товарищ Сталин – дождавшись, когда Власик распрямится утвердительно произнес я – пусть товарищ Берия присутствует при нашем разговоре, тем более, что в поднимаемом мною вопросе будет нужно его содействие. Пусть заходит ! Вождь аж растерялся на несколько секунд от такой наглости, но быстро взял себя в руки:

– Ну если вы не против… Пусть товарищ Берия заходит. И откинулся на спинку стула. Если он ожидал увидеть страх, испуг, опасения, то он ошибся. Одинцов по причине своей бесшабашности просто не осознал ЗНАЧЕНИЯ Берии; Морозова почувствовав мое разочарование, резко поуменьшила свой восторг, но вот при слове Берия вздрогнула, что не укрылось от Сталина. Я же не повернул головы на звук открываемой двери, послав Кате приказ – Я главный и пока ты со мной, можешь никого и ничего не бояться. Она тут же приободрилась и напустила на себя равнодушный вид. Когда Берия подошел к столу я полуобернулся, посмотрел ему в глаза, встал и поздоровался:

– Здравствуйте Лаврентий Палыч. Тот впал в ступор на несколько секунд, переводя взгляд с меня на Сталина и обратно. Хозяина явно забавляла подобная ситуация. – Командир особого подразделения Спецназа СССР, находящегося в личном подчинении товарища Сталина, майор Громов. Теперь уже Сталин растерялся – он оказывается и не знал, что у него в личном подчинении имеется особое подразделение. Я показал рукой на Сергея:

– Капитан Одинцов – мой заместитель и командир диверсионно – штурмового подразделения. Сергей встал – Здравия желаю товарищ Берия. - Сержант Морозова – командир особого отдаления. Екатерина встала – Здравствуйте товарищ Берия – равнодушно поздоровалась она и села. Глядя на нее сел и Одинцов. – Садитесь товарищ Берия – взял в свои руки нить разговора Сталин.

- Товарищи сказали, что ваше присутствие будет не лишним… Берия сел за стол со стороны моих бойцов, чтобы лучше видеть меня и поблескивая своим знаменитым пенсне стал переводить взгляд с меня на Сталина. Возникла пауза, которую я не стал прерывать – вроде как не по чину…

- Скажите товарищ Громов - а какова в данный момент численность вашего подразделения, с какого времени выведете боевые действия и каковы ваши успехи – задал вопрос Сталин. Умно… Вроде бы про подразделение знает, но за глобальными вопросами некогда поинтересоваться такой мелочью. А тут представился случай… - Я думаю о количественном и качественном составе говорить пока нет необходимости – это мелочи. Начну с главного – подразделение вступило в активные действия 24 июня: два дня было необходимо для правильной оценки текущего момента. С момента активных действий подразделение провело ряд успешных операций: захватило железнодорожную станцию Береза-Картузская и уничтожило там охранную роту, дивизион зенитных орудий и экипажи находящегося там в этот момент танкового батальона, роту охраны железнодорожного вокзала и путей сообщения, а так же охрану находящегося в это время на путях эшелона с боеприпасами и военной техникой в количестве взвода. Все это было сделано в ночное время суток – пояснил я, заметив недоверчивые взгляды Сталина и Берии. Сделано это было для того, чтобы сводная группа из остатков двух дивизий: 22й танковой и 42й стрелковой дивизий под командованием генерал – майора Пуганова смогли пройти по дороге от Березы до Дрогонина к 14 мехкорпусу. В танковом батальоне было 30 танков, из них восемь Т-4. Их танкисты Пуганова взяли себе на вооружение, остальные уничтожили.

– Танкисты генерала смогли управлять и стрелять из немецких танков – иронично поинтересовался Берия, посмотрев на Сталина. – Конечно, мои люди научили их и управлять и стрелять. Не так хорошо, как немцы, но как защищенная артиллерия, вкопанная в укрытие – ров при обороне, они очень даже хороши. Затем у Иваново, где оставили группу Пуганова для прикрытия отступавшего 14го мехкорпуса на Пинск нами было уничтожено две самоходки "гадюки", 4 – Т-1; 2 – Т-2; 2 – Т-3 и 6 Т-4, ну и всякой мелочи типа бронетранспортеров. И 3 немецких бомбардировщика Ю-87. Кроме этого нами было взорвано 12 стратегически важных железнодорожных и автомобильных мостов на Московском направлении, один железнодорожный мост даже дважды. Второй раз его уничтожила сидящая здесь тогда еще боец Морозова из 37 мм зенитной пушки, расстреляв вошедший на мост эшелон, за что и была удостоена звания сержант. Увидев вновь недоверие я потянул руку к Сергею. Тот достал из портфеля пухлую папку и протянул ее мне. Я развязал тесемки – вот снимки моста и действий сержанта Морозовой (у себя я отобрал три самых эффектных кадра, снятых видеокамерой, укрепленной у меня на плече) – и положил перед Сталиным. Да кадры были эффектными: взрыв цистерны с бензином, рухнувший в реку пролет моста и Морозова яростно жмущая на педаль орудия. И все в цвете. Вождь поднял взгляд со снимков на тянущуюся вверх Морозову, силящуюся разглядеть, что на снимках.