Илья Бриз

Галина показала обложку. Учебник высшей математики для вузов. Разговорились. Оказалось, она окончила первый курс института и готовится дальше. Хочет к новому году сдать экстерном за второй. Математиком будет. Н-да, стараниями проекта «Зверь», в том числе и моими, здесь очень скоро потребуется много математиков. Точнее — программистов. Так, а ведь у меня там два высших образования было. С нынешней памятью мне здесь дипломы получить достаточно просто. Я ведь даже в универе на двух заочных факультетах числюсь. Мог бы, конечно, с ходу экстерном сдать, но не очень убедительно получится. Кто-нибудь может подумать, что мне просто как руководителю страны дипломы дали. Всему свое время. Через год защищусь. Решено. Есть о чем говорить.

— А я уже на третьем курсе заочного, — гордо докладываю, — конструктором самолетов буду.

— Здорово! А ты, Федор, не так прост, как кажешься.

Вроде бы удалось заинтересовать. Просидели полтора часа на этой скамейке, болтая о разном. Вот мороженым угостить ее не смог. Денег у меня в карманах не было. Забыл уже, что это такое. Ничего, в следующий раз в кафешку какую-нибудь свожу. Дал ей телефон кремлевского гаража. Предупрежу — соединят. Лишь бы позвонила. А не позвонит, все равно найду. Фамилия у нее простая — Кузнецова. Галя. Галенька. Галинка… Черт! Черт! Черт! Я же влюбился! Ни хрена себе! Мне же в том мире под семьдесят было, а здесь влюбился, как мальчишка…

****

Солнце конца августа грело еще вполне прилично. Загар, конечно, уже не тот, что в середине лета, а вот купаться в теплой подмосковной речушке было самое то. А потом поваляться под слабым ласковым ветерком на берегу…

— Странный ты какой-то, Федька, о политике говоришь так, как будто все на свете знаешь. Рассуждаешь, прям как папа.

Папа у нас изволил быть инженером, а мама — бухгалтер. Это я еще в прошлый раз выяснил.

— А на меня смотришь, как теленок у бабушки в деревне, — ее голова лежала на моем животе, и Галина постоянно поправляла прядку своих светлых волос, спадающую на лицо, — глаза большие и обнять боишься.

— Можно? — тут же спросил я, немедленно садясь.

— Теперь нельзя! Инициативу надо вовремя проявлять, а не по разрешению.

Н-да. Облом-с. А ведь действительно робею перед ней, как мальчишка. Надо как-то ломать ситуацию. Ложусь обратно, подложив под голову руки, чтобы видеть глаза девушки.

— А чего тебя так долго вчера к телефону звали?

— Машину ремонтировал, — нагло вру я.

Это надо было видеть лица членов ГКО, когда во время серьезного разговора о курдах в дверь заглядывает Поскребышев и докладывает:

— Василий Иосифович, звонок из гаража. Там спрашивают какого-то лейтенанта Федора Константинова и по вашему приказу немедленно переключили сюда.

Вся конспирация к чертям! Я, как горный козел, через приемную вылетаю в коридор, заскакиваю в первый попавшийся кабинет, гоню оттуда людей, распоряжаясь переключить звонок туда. Какая ехидная улыбка была потом у Синельникова! Вот гад! Ничего, я ему потом все припомню.

— Починил?

— Конечно, — отвечаю, продолжая врать, — Иначе, кто бы мне сегодня машину разрешил взять?

Пришлось долго объяснять начальнику «девятки» СГБ, что сегодня охрана мне категорически не нужна. Он критически хмыкнул и сделал вид, что согласился. Сейчас наверняка весь район оцеплен так, что мышь не проскользнет. А откуда-нибудь в бинокли сюда зырятся. Черт с ними. Я сам окинул взглядом ладную фигурку Галины. Раздельный купальник был достаточно скромным, но не мог прикрыть, ни довольно большой красивой и на вид упругой груди, ни широких крутых бедер при узкой талии. Как же мне, дураку, повезло!

Галина, щуря глаза от яркого солнца, довольно потянулась и спросила:

— Пойдем опять купаться?

Я сел, аккуратно подхватил девушку под мышки и, резко качнувшись, поднялся на ноги.

— А ты сильный.

— Есть немного, — согласился я и попробовал обнять ее. Почувствовав бешеное сопротивление, тут же отпустил.

Галина с плачем побежала в воду, прыгнула и поплыла от берега. Плавала она неплохо, но соревноваться с моими возможностями не могла. В несколько десятков гребков догнал девушку и стал просить прощения. Галя, понявшая, что оторваться от меня ей не удастся, повернула к берегу, доплыла до мелководья, села и разревелась еще больше.

— Вам всем, мальчишкам, только одно и надо!

Я встал перед ней на колени, взял ее руку и стал целовать пальчики.

— Почему, стоит проявить хоть вот столько внимания, — Галина показала мне щепотку другой рукой, — так сразу лапаться лезете?

Я, молча, продолжал целовать маленькую ладошку. В том мире мне было далеко за шестьдесят, но женскую логику я никогда не понимал. Сначала сама намекает, что не мешало бы обнять, а потом обижается…

— У меня никогда никого не было. В тебе вот впервые почувствовала какую-то цельность, непробиваемую надежность, а ты…