Илья Николаевич Ульянов

«Обучение чтению, — говорилось в очередном отчете о состоянии начальных народных училищ за 1874 год, — преимущественно идет по звуковому способу. Деятельные преподаватели научают детей всем звукам и слиянию их в слова в три, два и даже один месяц. Затем ученики приступают к книге… Само собой разумеется, что чтение на первых порах бывает не быстрое, но важно то, что дети с самого начала приучаются к осмысленному чтению».

Илья Николаевич отмечает далее увеличение в школах учителей, окончивших педагогические курсы, пишет о повышении им жалованья, о постройке 15 новых удобных школьных зданий и — как это ни странно — о том, что все больше и больше людей сочувствуют народному образованию «даже и в крестьянском сословии». Он считает, что «дело народного образования значительно продвигается в Симбирской губернии во всех отношениях, то есть как в учебно-воспитательном отношении, так и в материальном».

Конечно, этим продвижением оно было обязано прежде всего ему самому. Но во многих уездах были люди, заинтересованные в развитии образования, понимающие всю важность его для России. Именно они становились помощниками и сторонниками Ульянова. И личное обаяние симбирского инспектора, его трудолюбие и энтузиазм способствовала появлению у него все новых сторонников.

Поездка в Ново-Никулино

Летом 1875 года Ульяновых пригласил отдыхать к себе Валериан Никанорович Назарьев.

Жил он на хуторе возле села Ново-Никулина на берегу небольшой речушки. Рядом с домом рос большой фруктовый сад, склонялись над прудом тенистые ветлы.

Илья Николаевич бывал здесь не раз. Его интересовала школа, построенная на средства Назарьева. Она была двухэтажная, на 60 учеников. В классах стояла удобная мебель, имелось много наглядных пособий. Училище было образцовым, оно не уступало даже прославленным школам барона Корфа в Екатеринославской губернии.

Назарьев помогал Ульянову, поддерживал его с первых дней работы в Симбирске. Он искренне радовался появлению в губернии такого человека, изумлялся старательности и деловитости инспектора народных училищ, приметил его глубокую интеллигентность и бескорыстие, был очарован обаянием и добротой. И Назарьев пришелся по душе Илье Николаевичу своим неподдельным интересом к школьным делам. В нем не было того чванства и зазнайства, которые столь часто встречались в представителях дворянства.

Назарьев не чурался общественной деятельности: состоял членом Симбирского уездного училищного совета, был мировым судьей и гласным Симбирского земства. К его слову прислушивались. Его увлеченность народной школой была искренней. Он верил, что крестьянин, получивший хотя бы начальное образование, сможет более разумно хозяйствовать на земле, приобретет благоразумные привычки в быту.

Встретили Ульяновых в деревне радушно. В имении была неплохая библиотека. Александр и Анна сразу взялись за книги; пятилетний Владимир и четырехлетняя Ольга пропадали в саду, каждый день ожидали их новые открытия, свойственные их возрасту. Аня несколько скучала по родному Кокушкину, где жилось вольготно и весело, куда съезжались двоюродные братишки и сестренки. Там, конечно, было жить приятнее: все-таки у себя дома, а здесь, что ни говори, в гостях. Все чинно, заведен строгий порядок: на обед опаздывать не положено, входить в комнату надо обязательно через дверь, а не лазить в окно, как водилось в Кокушкине…

Валериан Никанорович писал для «Вестника Европы» очерки о сельской школе, в которых излагал свои взгляды, рассказывал о развитии народного образования в губернии за последние годы, начиная с дореформенных лет.

В этих очерках Илья Николаевич узнавал и конкретные школы, и свои впечатления, которыми он зачастую делился с автором. Чувствовалось, что очерки написаны зорким и внимательным человеком.

…Дореформенное время. Только в некоторых помещичьих семействах «барыня» или ее дочери учили своих любимых дворовых — с тем, например, чтобы подготовить из крепостного преданного конторщика. В удельных селениях, являвшихся собственностью царской фамилии, школы готовили писарей, счетчиков и таксаторов. Порядки и уклад в этих школах были бесчеловечными. Учеников секли и за невыученный урок, и просто по прихоти пьяного учителя, и чтобы заставить родителей подносить учителю более дорогие подарки. Старшие, обычно великовозрастные ученики, издевались над младшими.

А что изменилось после упразднения крепостного права? «Образованное общество» умилялось, фразерствовало. Илья Николаевич знал: Назарьев одним из первых перешел от слов к делу. Открыл школу в селе и даже сам в ней учил. Однако это поначалу возбудило только недоумение и недоброжелательность соседей-помещиков.