Илиада. Одиссея

И меня не безвременно Смерть роковая постигнет.

Я и другим воеводам ахенским советую то же:

В домы отсюда отплыть; никогда вы конца не дождетесь

Трои высокой: над нею перунов метатель Кронион

420 Руку свою распростер, и возвысилась дерзость народа.

Вы возвратитесь теперь и всем благородным данаям

Мой непреложно ответ, как посланников долг, возвестите.

Пусть на совете другое примыслят, вернейшее, средство,

Как им спасти и суда, и ахейскии народ, утесненный

425 Подле судов мореходных; а то, что замыслили ныне,

Будет без пользы ахеянам: я непреклонен во гневе.

Феникс останется здесь, у нас успокоится старец;

Завтра же, если захочет, – неволей его не беру я, –

Вместе со мной в кораблях отплывет он к любезной отчизне".

430 Так возразил, – и молчание долгое все сохраняли,

Речью его пораженные: грозно ее говорил он.

Между послов наконец провещал, заливаясь слезами,

Феникс, конник седой; трепетал о судах он ахейских:

"Если уже возвратиться, Пелид благородный, на сердце

435 Ты положил и от наших судов совершенно отрекся

Огнь отразить пожирающий, – гнев запал тебе в душу, –

Как, о возлюбленный сын, без тебя один я останусь?

Вместе с тобою меня послал Эакид, твой родитель,

В день, как из Фтии тебя отпускал в ополченье Атрида.

440 Юный, ты был неискусен в войне, человечеству тяжкой;

В сонмах советных неопытен, где прославляются мужи.

С тем он меня и послал, да тебя всему научу я:

Был бы в речах ты вития и делатель дел знаменитый.

Нет, мой возлюбленный сын, без тебя не могу, не желаю

445 Здесь оставаться, хотя бы сам бог обещал, всемогущий,

Старость совлекши, вновь возвратить мне цветущую младость

Годы, как бросил Элладу я, славную жен красотою,

Злобы отца избегая, Аминтора, грозного старца.

Гневался он на меня за пышноволосую деву:

450 Страстно он деву любил и жестоко бесславил супругу,

Матерь мою; а она, обнимая мне ноги, молила

С девою прежде почить, чтобы стал ненавистен ей старец.

Я покорился и сделал. Отец мой, то скоро приметив,

Начал меня проклинать, умоляя ужасных Эриний,

455 Ввек на колена свои да не примет он милого сына,

Мной порожденного96: отчие клятвы исполнили боги,

Зевс подземный и чуждая жалости Персефония.

В гневе убить я отца изощренною медью решился;

Боги мой гнев укротили, представивши сердцу, какая

460 Будет в народе молва и какой мне позор в человеках,

Ежели отцеубийцей меня прозовут аргивяне!

Но от оной поры для меня уже стало несносно,

Близко отца раздраженного, в доме с тоскою скитаться.

Други, родные мои, неотступно меня окружая,

465 Силились общей мольбой удержать в отеческом доме.

Много и тучных овец, и тяжелых волов круторогих

В доме зарезано; многие свиньи, блестящие туком,

По двору были простерты на яркий огонь обжигаться;

Много выпито было вина из кувшинов отцовских.

470 Девять ночей непрерывно они вкруг меня ночевали;

Стражу держали, сменяяся; целые ночи не гаснул

В доме огонь; один – под крыльцом на дворе крепкостенном,

И другой – в сенях, пред дверями моей почивальни.

Но когда мне десятая темная ночь наступила,

475 Я у себя в почивальне искусно створявшиесь двери

Выломал, вышел и быстро чрез стену двора перепрянул,

Тайно от всех и домовых жен, и мужей стерегущих.

После далеко бежал чрез обширные степи Эллады

И пришел я во Фтию, овец холмистую матерь,

480 Прямо к Пелею царю. И меня он, приняв благосклонно,

Так полюбил, как любит родитель единого сына,

Поздно рожденного старцу, наследника благ его многих

Сделал богатым меня и народ многочисленный вверил.

Там над долопами царствуя, жил я на фтийском пределе;

485 Там и тебя воспитал я такого, бессмертным подобный!

Нежно тебя я любил: никогда с другим не хотел ты

Выйти на пир пред гостей; ничего не вкушал ты и дома

Прежде, поколе тебя не возьму я к себе на колена,

Пищи, разрезав, не дам и вина к устам не приближу.

490 Сколько ты раз, Ахиллес, заливал мне одежду на персях,

Брызжа из уст вино, во время неловкого детства.

Много забот для тебя и много трудов перенес я,

Думая так, что, как боги уже не судили мне сына,

Сыном тебя, Ахиллес, подобный богам, нареку я;

495 Ты, помышлял я, избавишь меня от беды недостойной.

Сын мой, смири же ты душу высокую! храбрый не должен

Сердцем немилостив быть: умолимы и самые боги,

Столько превысите нас и величьем, и славой, и силой.

Но и богов – приношением жертвы, обетом смиренным,

500 Вин возлияньем и дымом курений смягчает и гневных

Смертный молящий, когда он пред ними виновен и грешен.

Так, Молитвы – смиренные дщери великого Зевса –

Хромы, морщинисты, робко подъемлющи очи косые,

Вслед за Обидой они, непрестанно заботные, ходят.

505 Но Обида могуча, ногами быстра; перед ними

Мчится далеко вперед и, по всей их земле упреждая,

Смертных язвит; а Молитвы спешат исцелять уязвленных.

Кто принимает почтительно Зевсовых дщерей прибежных,

Много тому помогают и скоро молящемусь внемлют;

510 Кто ж презирает богинь и, душою суров, отвергает, –

К Зевсу прибегнув, они умоляют отца, да Обида

Ходит за ним по следам и его, уязвляя, накажет.

Друг, воздай же и ты, что следует, Зевсовым дщерям:

Честь, на воздание коей всех добрых склоняются души.