Илиада. Одиссея

455 Автоликоновы дети убитого зверя велели

Должным порядком убрать и потом Одиссееву рану

Перевязали заботливо; кровь же, бежавшую сильно,

Заговорили. И все напоследок к отцу возвратились.

Автоликон и его сыновья Одиссея, от раны

460 Дав исцелиться ему и его одаривши богато,

Сердцем веселого, сами веселые, с миром послали

В землю Итаки; отец и разумная мать несказанно

Были его возвращению рады; они расспросили

Сына подробно о ране, и он рассказал по порядку,

465 Как, на Парнасе ловитвой зверей веселясь с сыновьями

Автоликона, он вепрем клычистым был ранен в колено.

Эту-то рану узнала старушка, ощупав руками

Ногу; отдернула руки она в изумленье; упала

В таз, опустившись, нога; от удара ее зазвенела

470 Медь, покачнулся водою наполненный таз, пролилася

На пол вода. И веселье и горе проникли старушку,

Очи от слез затуманились, ей не покорствовал голос.

Сжав Одиссею рукой подбородок,[302] она возгласила:

«Ты Одиссей! Ты мое золотое дитя! И тебя я

475 Прежде, пока не ощупала этой ноги, не узнала!»

Кончив, она на свою госпожу обратила поспешно

Взоры, чтоб ей возвестить возвращение милого мужа.

Та ж не могла ничего, обратяся глазами в другую

Сторону, видеть: Паллада ее овладела вниманьем.

480 Но Одиссей, ухвативши одною рукою за горло

Няню свою, а другою ее подойти приневолив

Ближе к нему, прошептал ей: «Ни слова! Меня ты погубишь;

Я Одиссей; ты вскормила меня; претерпевши немало,

Волей богов возвратился я в землю отцов через двадцать

485 Лет. Но — уж если твои для узнания тайны открылись

Очи — молчи! И чтоб в доме никто обо мне не проведал!

Иначе, слушай — и то, что услышишь, исполнится верно, —

Если мне Дий истребить женихов многобуйных поможет,

Здесь и тебя я щадить, хоть тобой и воспитан, не стану

490 В час тот, когда над рабынями строгий мой суд совершится».

Сыну Лаэртову так, отвечая, сказала старушка:

«Странное слово из уст у тебя, Одиссей, излетело;

Ведаешь сам ты, как сердцем тверда я, как волей упорна:

Все сохраню, постоянней, чем камень, целей, чем железо;

495 Выслушай, друг, мой совет и заметь про себя, что услышишь.

Если Зевес истребить женихов многобуйных поможет,

Всех назову я рабынь, обитающих здесь, чтоб меж ними

Мог отличить ты худых и порочных от добрых и честных».

Ей возражая, ответствовал так Одиссей хитроумный:

500 «Нет, Евриклея, их мне называть не трудись понапрасну;

Сам все увижу и буду уметь все подробно разведать.

Только молчи. Произволу богов предадим остальное».

Так говорил Одиссей; и поспешно пошла Евриклея

Теплой воды принести, поелику вся прежняя на пол

505 Вылилась. Вымыв и чистым елеем умасливши ноги,

Снова скамейку свою Одиссей пододвинул к жаровне;

Сев к ней, чтоб греться, рубец свой отрепьями рубища скрыл он.

Умная так, обратяся к нему, Пенелопа сказала:

«Странник, сначала сама я тебя вопрошу, отвечай мне:

510 Скоро наступит пора насладиться покоем; и счастлив

Тот, на кого и печального сон миротворный слетает.

Мне ж несказанное горе послал неприязненный демон;

Днем, сокрушаясь и сетуя, душу свою подкрепляю

Я рукодельем, хозяйством, присмотром за делом служанок;

515 Ночью ж, когда все утихнет и все вкруг меня, погрузившись

Сладостно в сон, отдыхают беспечно, одна я, тревогой

Мучась, в бессоннице тяжкой сижу на постели и плачу;

Плачет Аида,[303] Пандарова дочь бледноликая, плачет;

Звонкую песню она заунывно с началом весенних

520 Дней благовонных поет, одиноко таясь под густыми

Сенями рощи, и жалобно льется рыдающий голос;

Плача, Итилоса милого, сына Зефосова, медью

Острой нечаянно ею сраженного, мать поминает.

Так, сокрушенная, плачу и я, и не знаю, что выбрать, —

525 С сыном ли милым остаться, смотря за хозяйством, за светлым

Домом его, за работой служанок, за всем достояньем,

Честь Одиссеева ложа храня и молву уважая?

Иль, наконец, предпочесть из ахейцев того, кто усердней

Брака желает со мной и щедрее дары мне приносит?

530 Сын же, покуда он отроком был неразумным, расстаться

С матерью нежной не мог и супружеский дом мне покинуть

Сам запрещал; но теперь он, уж мужеской силы достигнув,

Требует сам от меня, чтоб из дома я вышла немедля;

Он огорчается, видя, как наше имущество грабят.

535 Ты же послушай: я видела сон; мне его растолкуй ты;

Двадцать гусей у меня есть домашних; кормлю их пшеницей;

Видеть люблю, как они, на воде полоскаясь, играют.

Снилося мне, что, с горы прилетевший, орел крутоносый,

Шею свернув им, их всех заклевал, что в пространной столовой

540 Мертвые были они на полу все разбросаны; сам же

В небо умчался орел. И во сне я стонала и горько

Плакала; вместе со мною и много прекрасных ахейских

Жен о гусях, умерщвленных могучим орлом, сокрушалось.

Он же, назад прилетев и спустясь на высокую кровлю

545 Царского дома, сказал человеческим голосом внятно:

«Старца Икария умная дочь, не крушись, Пенелопа.

Видишь не сон мимолетный, событие верное видишь;

Гуси — твои женихи, а орел, их убить прилетавший

Грозною птицей, не птица, а я, Одиссей твой, богами

550 Ныне тебе возвращенный твоим женихам на погибель».

Так он сказал мне, и в это мгновенье мой сон прекратился;

Я осмотрелась кругом: на дворе, я увидела, гуси