Илиада. Одиссея

Оба: ты здесь обо мне, ожидаемом тщетно, крушилась;

Я осужден был Зевесом отцом и другими богами

Странствовать, надолго с милой отчизной моей разлученный.

Ныне опять мы на сладостном ложе покоимся вместе.

355 Ты наблюдай, Пенелопа, за всеми богатствами в доме,

Я же потщусь истребленное буйными здесь женихами

Все возвратить: завоюю одно; добровольно другое

Сами ахейцы дадут, и уплатится весь мой убыток.

Надобно прежде, однако, наш сад плодовитый и поле

360 Мне посетить, чтоб увидеть отца, сокрушенного горем.

Ты ж без меня осмотрительна будь, Пенелопа.

С восходом Солнца по городу быстро раздастся молва о убийстве,

Мной совершенном, о гибели всех женихов многобуйных.

Ты удалися с рабынями вместе наверх и сиди там

365 Смирно, ни с кем не входя в разговор, никому не являйся».

Кончив, на плечи свои он накинул прекрасную броню,

Сына с Филойтием, с верным Евмеем позвал и велел им

Также Ареево в руки оружие взять и облечься

В брони; то было исполнено; крепкою медью покрывшись,

370 Вышли они, Одиссей впереди, из ворот. Восходила

В тихом сиянии Эос. Афина их, мглой окруженных,

Вывела тайно по улицам людного города в поле.

Песнь двадцать четвертая

Эрмий тем временем, бог килленийский, мужей умерщвленных

Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке свой

Жезл золотой (по желанью его наводящий на бодрых

Сон, отверзающий сном затворенные очи у сонных),

5 Им он махнул, и, столпясь, полетели за Эрмием тени[319]

С визгом; как мыши летучие, в недре глубокой пещеры,

Цепью к стенам прилепленные, если одна, оторвавшись,

Свалится наземь с утеса, визжат, в беспорядке порхая, —

Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их

10 Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья;

Мимо Левкада скалы и стремительных вод Океана,

Мимо ворот Гелиосовых,[320] мимо пределов, где боги

Сна обитают, провеяли тени на асфодилонский

Луг, где воздушными стаями души усопших летают.

15

 Первая им повстречалася тень Ахиллеса Пелида;

С ним был Патрокл, Антилох беспорочный и сын Теламонов,

Бодрый Аякс, красотою и мужеством бранным и силой,

После Пелеева сына, ахеян других затмевавший.

Легкой толпою они окружили их. Тихо и грустно

20 Тень Агамемнона, сына Атреева, тут подошла к ним;

Следом за ней подошли и все тени товарищей, падших

В доме Эгиста с Атридом, с ним вместе постигнутых роком.

Слово душа Ахиллеса к душе Агамемнона прежде

Всех обратила: «Атрид, нам казалось, что Зевс громолюбец

25 Боле к тебе, чем к героям другим, благосклонствовал: им ты

Был над владыками сильными первовластителем сделан

В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы.

Но и тебе повстречать на земле предназначено было

Страшную Мойру, которой никто не избег из рожденных.

30 О, для чего, окруженный величием, властью и славой,

Ты не погиб меж товарищей бранных у стен Илиона!

Холм бы над прахом твоим был насыпан ахейцами, сыну

Славу великую ты навсегда бы в наследство оставил;

Ныне ж плачевною смертью по воле судьбины погиб ты».

35 Тень Агамемнона тени Пелидовой так отвечала:

«Сын Пелеев, избранник богов, ты завидно был счастлив;

Пал далеко от Аргоса[321] в троянской земле ты, но пало

Много тобой умерщвленных троян вкруг тебя, и за труп твой

Бились ахейцы славнейшие; ты же под вихрями пыли,

40 Тихий, огромный и страшный, лежал там, забыв колесничный

Бой; и день целый мы билися все за тебя, и конца бы

Не было битве, когда бы Зевес не развел нас грозою.

Вынесши тело из боя твое, к кораблям возвратились

С ним мы; его положивши на одр и водою омывши,

45 Маслом натерли прекрасную голову; много рыдало

Вкруг бездыханного трупа ахеян, свои от печали

Волосы рвавших.[322] И с нимфами моря из бездны глубокой

Вышла скорбящая мать; и раздался ее несказанный

По морю крик: трепетание страха проникло ахеян;

50 Все всколебались, и все б к кораблям убежали глубоким,

Если бы их не успел удержать многознающий старец

Нестор, всегда подававший советы разумные; полный

Мыслей благих, обратяся к товарищам, так им сказал он:

«Стойте, ахейцы! Куда вы бежите, аргивяне? Что вас

55 Так испугало? То с нимфами моря из бездны глубокой

Скорбная мать подымается мертвого сына увидеть».

Так он сказал; ободрились ахейские мужи. И труп твой

Нимфы прекрасные, дочери старца морей, окружили

С плачем и светло-божественной ризой его облачили;

60 Музы — все девять — сменяяся, голосом сладостным пели

Гимн похоронный; никто из аргивян с сухими глазами

Слушать не мог сладкопения Муз, врачевательниц сердца;

Целых семнадцать там дней и ночей над тобой проливали

Горькие слезы бессмертные боги и смертные люди;

65 Но на осьмнадцатый день был огню ты торжественно предан;

Мелкого много скота и быков криворогих убили

В почесть твою; и в божественной ризе, помазанный сладким

Медом и мазью душистою, был ты сожжен; и ахейцы,

В медь облачась, у костра, на котором сгорал ты, кипели,

70 Конные, пешие, в быстрых блестя колесницах; великий

Говор и шум был; когда же Гефестово пламя пожрало

Труп твой, с восходом Денницы мы собрали белые кости,

Чистым вином их омыли, умастили мазью; златую

Урну дала сокрушенная мать; Дионис ей, сказала,