Ильич

Никто из членов экипажей «Службы спасения» и «Скорой помощи» (их вызвали жильцы пятиэтажки), за исключением Дымова, не желал тащить из подвала бомжа. Невероятно вонючий, он находился в бессознательном состоянии после недавнего инсульта. Требовалось срочно доставить его в больницу: без реанимационных процедур этот человек мог умереть в течение часа. Но реальная жизнь частенько не совпадает со служебной инструкцией: прикасаться – пускай даже в резиновых перчатках – к бродяге, чьё тело покрыто жуткими язвам и наверняка кишит паразитами, охотников не было. Коллеги Дымова предпочитали дождаться логического конца – да и в приёмном отделении такому «подарку» едва ли бы обрадовались.

^*«Индейцы» (сленг сотрудников «Скорой помощи») – милиционеры.

^**«Везти в номера» – везти в медвытрезвитель.

^***«Банкир» – бомж.

^****«БТР» – машина «Скорой помощи».

Пётр даже не пытался спорить с коллегами, напоминать им о Клятве Гиппократа… К чему расточать слова на тех, кто останется к ним глух? Он тоже не был ангелом, но ремесло своё выбрал сознательно и отлично понимал, что профессионал не может бросить на произвол судьбы умирающего, кем бы он ни был.

Дымов сагитировал в соседнем дворе трёх парней – они-то и помогли ему уложить бомжа на плащевые носилки и донести до машины. «Действо» сопровождалось ироничными шуточками медработников – Петра уже давно называли за глаза Доктором Гаазом*.

*Фёдор Петрович Гааз (1780-1853) – русский тюремный доктор, прославившийся своим состраданием к отверженным обществом пациентам – заключенным, ссыльным, беглым крепостным, нищим. Гааз был известным бессребреником; на помощь подопечным он часто расходовал личные средства, поэтому, несмотря на солидное жалованье, умер в нищете.

Впрочем, долговая яма на почве меценатства Петру, в отличие от знаменитого тюремного доктора, не грозила. Ведь благодаря своей второй работе в бизнес-клубе «Платиновая лига» он быстро перестал нуждаться в деньгах, а на «Скорой» оставался лишь потому, что испытывал подлинный драйв, мчась под вой сирены на срочный вызов: адреналин! Петру нравилось, что своими энергичными, точными действиями он мог облегчить страдания больного, а часто и попросту вырвать его из когтей смерти. Вот и выходило, что несколько дней в неделю Дымов в качестве менеджера финансовой пирамиды виртуозно заманивал лохов в расставленные для них сети, а в остальное время с полной самоотдачей врачевал страждущих. Парадокс! Но, с другой стороны, любой опытный психолог скажет, что в подобном раздвоении нет на самом деле никакого противоречия: людям свойственно стремиться к поддержанию эмоционального и нравственного баланса.

Светлана жила теперь с Дымовым: как-то так само собой получилось, что из наркодилера он превратился в её персонального спасителя. Несколько раз молодой врач помог пережить ей ломку: в эти дни Дымов брал на работе отгулы и целыми днями «пас» несчастную, постоянно пытающуюся улизнуть из дома за дозой. И всё-таки со временем Пётр сумел подчинить волю Светланы своей, заставив поверить в то, что нормально существовать можно и без зелья.

Удалось, пусть и далеко не сразу, изменить её взгляд на мир, хотя «недолюбленный ребёнок» – это своего рода диагноз: с трёхлетнего возраста жившая с бабушкой и видевшая мотавшихся по загранкам родителей-журналистов в лучшем случае раз в полгода, девочка рано ощутила себя брошенной и никому не нужной. В сознании ребенка понятие «любовь» прочно связывалось с постоянным тягостным ожиданием: впоследствии стремление быть любимой «любой ценой» превратилось для юной особы в идею фикс… Перепробовав десяток мужчин в поисках идеала, который удовлетворил бы её детскую потребность в эмоциональной теплоте, Светлана рано пришла к неутешительному выводу, что искомого «принца» в природе не существует. «Любви нет, – решила девушка, – её придумали поэты и музыканты, чтобы раскрасить серую реальность и, заработав на чужих чувствах деньги, прославиться… Любви нет – есть лишь один животный секс…».

Будучи ранимым существом, она поверила, что мир холоден и прагматичен, а по отношению к ней лично вдобавок ещё и враждебен: в подобном состоянии и «подсаживаются» на наркотики, временно облегчающие боль и дарящие столь желанную иллюзию безопасности и гармонии. Среди наркоманок очень часто встречаются именно такие – разочаровавшиеся в себе и окружающих, душевно надломленные особы, искренне уверовавшие в собственную никчемность.

Петру удалось разглядеть в подруге эту душевную рану: своей постоянной заботой он сумел внушить Светлане, что она наконец в безопасности и может полностью переложить все свои проблемы на него. В итоге девушка восстановилась в институте, который давным-давно бросила, и постепенно начала интересоваться музыкой, театром, путешествиями – всем тем, что раньше полностью заслоняла бесконечная гонка за «кайфом»: в общем, родители Светланы готовы были молиться на Дымова.