Иллюзия правды. Дама червей

София слегка улыбнулась, прошла к двери, захлопнула ее и обняла Ромаля.

– Мне нравится эта ревность, она не безумная, не эгоистичная, она красивая и гордая. Ты цыган, человек, о котором всегда говорили плохо, но ты оказался лучше, чем любой другой житель этой планеты. Дело не в национальности, дело в воспитании. Тебя воспитали достойно, так, что с тобой рядом хочется провести всю жизнь. Иногда мне кажется, что я вижу наших внуков.

– Господи, внуки, – усмехнулся Ромаль, – ты много думала.

– Я думала постоянно.

– Я думал много, но до внуков не дошел… Остановился на детях. – Он снова стал целовать ее. Казалось, этим поцелуям не будет конца. Никто не хотел останавливаться. Но если бы это случилось, то следующий поцелуй последовал бы незамедлительно.

Ноги подкашивались, пальцы обжигали кожу, а губы наслаждались нежностью и трепетной лаской. София бы упала, если бы руки Ромаля не подхватили ее и не уложили на постель, которая прогнулась под весом их тел. Внутри живота снова возрождалась энергия, и тело покалывало, будто иголками. Знакомое состояние возбуждения и желания забыть про все и всех, остаться здесь, скинуть с себя одежду, ощущать его ласки всем телом, получать наслаждение, стонать, кричать, целовать его…

– Анхель, – прошептала она, первая оторвавшись от него, и Ромаль замер прямо возле ее губ, тяжело дыша.

– Да, София. – Его губы коснулись ее щеки, а потом снова впились в ее губы. Она впервые назвала его настоящим именем, так, как зовут его лишь самые близкие. Как жаль, что у нее нет второго имени, она предпочла бы вместе с ним забыть свое прошлое.

– Завтрак, бабушка и девочки… Нас ждут, – София вцепилась в его спину, прекращая поцелуй, – нам надо идти.

Он кивнул и уронил голову ей на плечо, это ее посмешило. Он явно уже никуда не хотел идти.

– Мне так хорошо, – прошептал Ромаль, приподнявшись и заглянув ей в глаза, – ты назвала меня по имени. Впервые…

– Скажи, кто жил в доме напротив десять лет тому назад? Ромаль или Анхель?

– Анхель, – он игриво коснулся кончика ее носа своим, – на тебя смотрел Анхель. И думал о тебе Анхель. Жаль, у меня не хватило смелости залезть к тебе в окно. Но мне казалось, ты бы начала кричать…

– Жаль, что не попробовал, вдруг бы получилось меня усмирить, – улыбнулась она и снова получила новый долгий поцелуй. С этим мужчиной можно целоваться вечность. Лежать так в объятиях друг друга, разговаривать и целоваться.

Если, конечно, никто не пытается вломиться в дверь! Даже стук не стал поводом, чтобы отпрянуть друг от друга. В комнату ворвалась Ясмин и, протянув «оййй», тут же вышла.

София и Ромаль засмеялись. Им было все равно, что их поймали с поличным. Хорошо, что не бабушка Гюли увидела эту сцену на кровати, иначе отправила бы Софию в дом соседей. Ясмин никому не скажет – так надеялся ее брат.

– Надо идти, – прошептала София, и Ромаль встал, протягивая ей руку.

– Пойдем, притягательная девушка, завтрак остынет. Еще увидимся, моя комната не так далеко от твоей…

– Через гостиную, которая обычно полна людей в любое время суток.

– Обещаю, что сегодня никого не будет.

Они встали, слегка привели себя в порядок и вышли из комнаты. И только сейчас Софию одолело смущение. Ее щеки даже порозовели, она опустила глаза, боясь взглянуть на Ясмин. Но та так звонко запела, что София аж вздрогнула:

–  Ай, яда бричка…

Бричка-ли, тачанка,Бэш ваш мандэ, гожинько-ли сербиянка!

Затем засмеялась и произнесла:

– Привыкай, я научу тебя цыганскому языку и песням.

– А я – танцам! – подпрыгнула на своем месте Роза, и даже бабушка Гюли засмеялась.

Старушка встала и указала на стол.

– Добро пожаловать к столу. Вас так долго не было, что каша остыла, но Ясмин не составит труда ее подогреть.

Та неохотно встала, но София тут же запротестовала:

– Это я виновата! Я задержала Анхеля на завтрак! Я сама подогрею и принесу. К тому же такое ощущение, что я отсюда и не уезжала, помню, где находится кухня.

– Все равно я помогу, – кивнула Ясмин, и они обе направились на кухню.

Пока София доставала тарелки, девушка присела к ней.

– Когда ты уехала, взгляд Анхеля потух. – зашептала девушка. – Он находился в скверном настроении все эти дни. Казалось, что он погружен в свои мысли и ничего не замечает вокруг себя. Ты не только вернулась, ты вернула его к жизни.

София смущенно улыбнулась и взглянула на Ясмин:

– Мне нужно было время, чтобы подумать и понять, что и кто в жизни важнее. Твой брат для меня важнее всего, и, кроме вас, у меня больше никого нет. Вы – моя семья. Странно, конечно, но ваш дом и люди, живущие здесь, гораздо честнее и добрее тех, кто живет в городе. Там царит зло. Раньше я не замечала этого, потому что не знала, что такое любовь.

Теперь София жалела только об одном, что она не узнала этого десять лет назад. Может, и родителей бы не убили, может быть, все было бы по-другому.

Ясмин так понравились ее слова, что она мило улыбнулась, оперев подбородок на ладони, и мечтательно закрыла глаза.