Иллюзия правды. Дама червей

Кажется, здесь Ромаль заложил взрывчатку? Она бежала навстречу своей смерти, понимая, что не боится ее. Пусть это произойдет быстро и безболезненно. А еще она хотела обнять маму и папу и наконец узнать, что случилось с Милошем. Иво и Йована переживут ее смерть. А больше у нее никого нет…

– София!

Она остановилась и обернулась, рыжие волосы каскадом рассыпались по плечам. Ромаль не бежал за ней, он просто шел. Если бы он бежал, то уже догнал бы. Может, он медлит, потому что здесь повсюду взрывчатка?

Она отвернулась и снова побежала к ангару. Каждый шаг приближал ее к двери, и она до сих пор оставалась живой. Никакой взрывчатки не было, он опять солгал. Лживый цыган! Слезы заволокли ей глаза, она смахнула их рукавом кофты, сбавив шаг, и снова оглянулась. Ромаль продолжал идти и был уже не так далеко.

София потянула за тяжелую ручку, и дверь легко поддалась. В тот раз она выбивала замок. Почему же сейчас в ангар так просто войти? Оказавшись внутри, она поняла, что это вообще не то место, где стояли ее пять «БМВ». Это, возможно, даже не ангар Ромаля. Здесь полно сена, тракторов, инструментов для работы в поле. И здесь больше света, потому что между досками, из которых был построен этот ангар, были зазоры. Сквозь них сочился ненавязчивый солнечный свет. Она снова вытерла слезы и забежала за стог сена, присев на корточки и обхватив голову руками. Было одно желание – остаться наедине с собой и нареветься, ненавидя себя, ругая и коря. А еще подумать о том, как жить дальше.

В голове стучало правило номер три: «Никогда не бойся правды. Даже если эта правда станет самой горькой в жизни». А она испугалась… Испугалась своих мыслей, реакции своего тела… И этой самой правды.

– Я все равно не уйду без тебя, – произнес Ромаль, и девушка затаила дыхание, отвлекаясь на его голос.

Как бы она хотела, чтобы он ушел. Но конечно, он не уйдет без нее. Ромаль уже в ангаре и, скорее всего, знает, где она находится. Дает время, чтобы она вышла и извинилась?

– Мне же надо вернуть тебя через пару дней в целости и сохранности. Ты не забыла? Скоро ты будешь дома, там можешь делать что хочешь: ругаться, убегать и плакать. Думаю, что твой парень это оценит. Ты не называешь его «сточными водами Дуная»? Попробуй, вдруг ему пойдет на пользу.

По его приближающимся шагам и голосу, София поняла, что он уже почти подошел к тому месту, где она пряталась. Говорил он тоже не просто так, а чтобы она знала, что он идет к ней. Она тут же вышла из-за стога сена и посмотрела в темные глаза Ромаля. Гордо вышла, первой – наверняка он не ожидал такого. Даже замолчал, уставившись на нее.

– Ты говорил, что мне пора стать взрослой, – прошептала она, но ее голос дрогнул. – А ты помнишь меня? Помнишь меня пятнадцатилетней девочкой?

Она даже не могла объяснить, зачем наконец задала этот вопрос. Хотелось услышать его ответ. Но не одним словом «да» или «нет». Она хотела знать больше. И жаждала услышать то, о чем она мечтала, будучи той самой девочкой, которая стояла у окна и смотрела на него.

Ромаль занервничал, это было видно. Он отвел взгляд и даже стиснул челюсти. Но София продолжала смотреть на него, ожидая ответа. А ведь он имел полное право заткнуть ей рот, связать и молча отвезти домой. Но он ничего этого не делал, просто молчал, возможно подбирая слова.

Там, дома, он сказал ей много откровенных слов, на которые она отреагировала неадекватно, потому что испугалась. Хотелось, чтобы он продолжил их говорить сейчас. Но после того что она ему наговорила, вряд ли еще хоть раз признается ей.

Не признается! Не скажет ничего! Не сознается, что жил напротив ее дома в лачуге, потому что она унизила и оскорбила его.

Губы Софии дрогнули, а в глазах снова застыли слезы.

– По соседству с моим домом жила цыганская семья, – начала говорить София, но Ромаль даже не обернулся. – Окно моей комнаты выходило на их дом…

– Сарай, – тут же поправил он ее.

– Да, сарай, – согласилась София, – это был сарай, если сравнивать его с моим домом. Но… я часто любила смотреть в окно… Эти цыгане мне не нравились… Мне хотелось, чтобы их сарай снесли и я больше не видела его из окна…

София замолчала и тоже отвела взгляд, потому что от воспоминаний слезы покатились по ее щекам чаще. Она вспомнила все те эмоции, которые впервые испытала в стенах своей комнаты. И они не были связаны с Иво, которого она еще недавно так рьяно защищала. Эти эмоции рождались благодаря человеку, стоящему напротив, которого она так грубо унизила.

– Не хотела видеть больше того, кто вызывал у меня постоянное желание смотреть на него и мечтать. Пятнадцатилетняя девочка мечтала о парне-цыгане, живущем напротив, потому что он ей нравился. – Она обернулась к нему, понимая, что не сказала даже крохотной части всего, что было на сердце. Но он ей тоже не признался в чувствах.