Иллюзия правды. Король крестей

– Если ей станет хуже, я отвезу ее в больницу, – перебил ее Анхель. – Идите, я сейчас приду. Подожду бабушку.

Друзья вышли из комнаты, и наконец-то воцарилась тишина, которую так ждала София. Она тут же закрыла глаза, ощущая непреодолимое желание уснуть. Анхель опять сел рядом и взял ее за руку.

– Со мной все хорошо, – прошептала она, – можешь идти.

Дверь открылась, и в комнату вошла бабушка Гюли, за ней семенила Шафранка.

– Что здесь? – раздался голос старухи, и София открыла глаза, пытаясь привстать.

Анхель помог ей сесть – положил подушки.

– Софию откинуло взрывной волной от гранаты. Не спрашивай, откуда та появилась, я все равно не скажу, но это моя вина…

– Это вина того, кто ее кинул, – вставила София, и они с Анхелем переглянулись. – Я ударилась головой, и на меня упало дерево. Оно уперлось в другие деревья, поваленные, поэтому не причинило мне вреда. Просто царапины. – София рукой указала на платье, а потом перевела взгляд на Анхеля: – Мне надо раздеться.

Он устало взглянул на бабушку, но та махнула ему рукой, давая понять, чтобы он ушел.

– Ты не виноват, виноваты любовь, ненависть и месть, которая из нее рождается. Это только начало.

Все затихли и переглянулись, не обращая внимания на Шафранку. Что за любовь? София даже нахмурилась, соображала она сейчас тяжело, а вот Анхель, видимо, понял быстро. Он резко вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь, ничего не сказав.

Кому принадлежит любовь, ненависть и месть одновременно?

– Кто этот человек?

Бабушка мотнула головой и устремила взгляд на живот:

– Давай я посмотрю, а Шафранка пусть поможет тебе раздеться.

– Но бабушка, – возмутилась та, – почему я?

– Потому что Ясмин куда-то пропала. Не перечь, лучше займись делом, Анхель тебе спасибо скажет за эту помощь.

София нахмурилась, а Шафранка, напротив, улыбнулась и начала суетиться вокруг девушки. София была против, чтобы та ее раздевала, но пришлось смириться.

Как только платье было снято, бабушка нагнулась над ранами на животе.

– Принеси горячую воду и ветошь. И поторапливайся, – дала она распоряжения Шафранке.

Даже Софии стало интересно, что там такого страшного. Она взглянула на живот, собираясь сказать, что сбылось пророчество, но, увидев две царапины и гематому, сильно удивилась.

– Однажды вы сказали, что надо беречь живот… Сбылось ваше пророчество.

Бабушка Гюли задумчиво взглянула на Софию, потом на раны и промолчала, не став комментировать. Затем занесла руку над животом и начала что-то бормотать. Со стороны это выглядело странно. София лежала на подушке, слушая это бормотание, и думала о том, что голове все же досталось больше, чем животу. В целом она здорова, просто надо поспать, и все придет в норму. Раны заживут. Даже шрамов не останется. Это лишь царапины. Ей очень повезло, что дерево не рухнуло всем весом на живот, вряд ли бы она тогда выжила.

Шафранка принесла воду и начала промывать рану, а бабушка вышла из комнаты. Оставаться один на один с Шафранкой не особо хотелось, но выбора не было.

– Нельзя так говорить, но где ты, там проблемы, – недовольно произнесла девушка. – Оставила бы нашего Анхеля в покое. Не к добру все это. Дай ему жить спокойно.

– С тобой? – съязвила София.

– Даже если так, – Шафранка окинула ее взглядом черных глаз и кивнула, – я дам ему спокойную жизнь.

– Разве у Анхеля была когда-нибудь спокойная жизнь? – София чуть приподнялась на подушке и убрала руку цыганки, закрываясь одеялом.

– В тюрьму на три месяца его еще не забирали.

«Серьезная потеря и судьбоносный удар» – крутилось у Софии в голове вместе с шумом от взрыва. Вдруг это значит, что Анхель женится на Шафранке? Вот она, серьезная потеря! И судьбоносный удар! Сильнее удара быть не может. Все сходится.

Дверь распахнулась, в комнату влетела взволнованная Ясмин и сразу кинулась к кровати. Причитая что-то на цыганском, она стала крепко-крепко обнимать Софию и прижимать к себе.

– Со мной все отлично, – засмеялась девушка, уже забыв про Шафранку.

Та вышла из комнаты, а бабушка вернулась с тарелкой в руках.

– Прости меня, – молила Ясмин, – я виновата! Только я! Этого бы не случилось, если бы ты осталась дома, но я… я…

– Я бы еще сто раз ушла, – коснулась ее волос София, – ради такого не жалко.

– Она взяла на себя большее, – бабушка откинула одеяло и начала мазать живот, – пусть это будет самое большее. До свадьбы заживет.

Ясмин от радости завизжала, обняла девушку и кинулась к двери:

– Я пойду скажу Милошу, что все хорошо. На нем лица нет.

Она выбежала в гостиную, спотыкаясь о стулья, и, не замечая боли, побежала во двор.

Милош при виде нее стал еще бледнее. Анхель, сидящий на скамейке, вскочил, ожидая дурных новостей. Даже Йон напрягся, и лишь одна Йована заулыбалась. Только она смогла прочитать по лицу Ясмин, что с подругой все хорошо.

– Бабушка сказала, что ничего страшного, она поправится. Эти раны – царапины, все пройдет и забудется. София в полном сознании.

– Господи, – выдохнул Милош и закрыл лицо руками, – прости меня, Господи, я виноват…