Иллюзия свободы

Вратарь не пошел за своим командиром. Он просто не смог. Он стал еще одним из тех, кто остался позади. Еще одним Фофаном. Он лежал в траве и медленно умирал. Автомат с израсходованным боезапасом валялся рядом – рукой подать. Да только сил взяться за рукоять уже не было. Их не было вообще. И боли, как ни странно, тоже. Остался только сырой, зябкий холод. Он медленно поднимался к голове от самых кончиков пальцев. И с каждой секундой взгляд Вратаря все больше размывался и мутнел. Деревья, трава, кусты – все слилось в одну тусклую массу. Серовато-зеленую, с примесью коричневого и долькой черного. Но очертания фигуры, не спеша двигавшейся к нему, он различал хорошо. Пусть Вратарь и не видел лица, но этот силуэт казался ему знакомым. Позабытая, но все еще узнаваемая фигура. Родная.

– М-м… Ма… Мама… – выдавил из себя бывший боец ВСУ. – З… Здесь т-так… Х… Х-х-хол-лодно… – наемник сотрясся в секундном приступе кашля. На его губах выступили багровые ручейки, медленно стекавшие с уголков рта. Маленькие красные капельки одна за другой спускались в траву. – З-забери меня о… Отсюда… Х… Х-хоч-чу… Домой… Д-д… Д… Домой…

– Хреновые у тебя бойцы, Олег, – насмешливо отозвался «черный», став над поверженным врагом. И нажал на спусковой крючок.

Выстрела, погубившего его, Вратарь так и не услышал.

– Ядрена ж мать… – выдохнул Драгунов, когда лес вокруг него неожиданно закончился. И началась голая земля, сплошь и рядом заставленная машинами всех форм и размеров, начиная от «легковушек» и заканчивая бэтээрами. А, вон и пара вертолетов пригрелись. – Долбаное Кладбище!

Пока он бежал, заботясь лишь о том, как бы не нарваться на пулю или аномалию, стрельба со всех сторон понемногу стихала. И когда Олег неожиданно для себя вывалился к одной из достопримечательностей Зоны, она уже сошла на нет. Так, в паре километров кто-то изредка постреливал – то ли от мутантов отбивался, то ли в схожую передрягу попал.

– Ни звука, урод, – прошипел кто-то Драгунову прямо в ухо. К затылку наемника прижался металл, все еще хранивший отголоски тепла выстрела.

– Прапор, ты, что ли? – протянул Олег, стараясь не делать резких движений.

– Бес? – неуверенно каркнул Моргунов.

– А кто ж еще, с-сука? – прошипел Бес. Давившее на его загривок железо тут же исчезло.

– Вроде никого… – пробормотал прапор. Его пропитанные первобытным, животным страхом глаза забегали туда-сюда, осматриваясь.

– Где остальные? – вполголоса поинтересовался Олег.

– Нет остальных, – судорожно оглядываясь, ответил тот. – Фофан помер у Депо. Гнида в «адскую центрифугу» влетел, с-сука. Нет, чтоб под ноги смотреть…

– А гэбээровцы чё?

– Да слиняли твои гэбээровцы! При первой же возможности, ур-роды. После Депо ни одного из этих говнюков не видел.

– Тише будь, мля. Ща всех…

– Ложись!

Зажав спусковой крючок, Моргунов длинной очередью резанул по кустам справа. Олег тут же залег, поддержав прапорщика огнем. Один «черный», мелькнув среди зарослей, поймал грудью очередь и рухнул как подкошенный. Двое его товарищей растворились среди деревьев. Воспользовавшись секундной передышкой, Моргунов с поразительной для его телосложения прытью устремился вглубь леса. Несколько секунд спустя Бес побежал следом, дав пару выстрелов на ходу. Ответная реакция не заставила себя ждать. Благо, Драгунов успел скрыться за деревом. Прислонившись спиной к жесткой коре, наемник наскоро перевел дыхание. И тут же послал короткую очередь на 10 часов. Еще один силуэт промелькнул перед его глазами, заставив незамедлительно нажать на спусковой крючок. На фигуре не было черного скотча, но Олега это больше не заботило. Единственным его союзником был прапорщик Моргунов. Все остальные – враги.

Ноги сами понесли Драгунова прочь. На одном месте оставаться было нельзя. Казалось, руки сами направляли автомат в попытках угодить по то и дело мелькавшим вокруг силуэтам. В висках стучала кровь, вездесущая стрельба колотила по ушам, а в мозгу упорно прокручивалась одна и та же фраза: «Двадцать два! Двадцать два!» От дерева к дереву, от куста к кусту двигался Бес, ведя лихорадочную стрельбу. Времени на броски гильз не было. Все, что хранило Олега от аномалии, – удача. Воля случая, порою значившая куда больше любых навыков.