Иллюзорный чемпион. Книга 1

Я закрыл окно, дополнительно зашторивая его, отшатнулся и уселся в кресло, с трудом осознавая происходящее.

Мой иллюзорный барьер втянул в себя потустороннюю тварь, которая мало того, что не бросилась на меня, как только увидела, стараясь уничтожить, так еще и сражалась против созданной копии довольно горячей штучки. Как в прямом, так и переносном смысле, потому что, как я успел заметить, фигурка у нее была отличная. Все мои шаблоны трещали по швам, рвалась картина мира, создаваемая долгие годы, и кажется, что мне даже физически поплохело от происходящего непонимания.

Думая, что тварь могла остаться в барьере, я активировал его, осмотрелся по сторонам, выглянув даже во вновь открытое окно, но так никого и не нашел.

А затем я почувствовал, что-то странное. Возникло ощущение, что меня начало распирать изнутри из-за нехватки места. Это чувство все нарастало и нарастало до тех пор, пока нечто, чему я не мог дать описание, просто не взорвалось внутри моего тела. И тут же начало жечь в груди, причем так сильно, что я распахнул рот в немом крике, не в силах издать даже звук парализованным телом.

Черт побери! Да я когда умирал, сгорая в адском пламени, или мучался от боли, разрываемый на части многочисленными укусами обезумевших людей в метро, то и вел себя молча, стойко перенося страдания. И когда тонул в кислоте в прошлой жизни, сражаясь на аренах, было не так плохо. Насколько бы ни была реальна боль, рано или поздно она заканчивалась, возвращая все на свои места. И я думал, что научился терпеть ее. Но как же я ошибался.

Мое парализованное тело лежало в кресле, разбросав во все стороны руки и я чувствовал, как огонь начинает распространяться по всему организму, растекаясь вместе с кровью. Во мне будто бы прорастала дублирующая кровеносная система, прожигая свой путь через тугие жилы мяса. Обволакивала кости, сплеталась вокруг внутренних органов и временами прокладывала дорогу прямо через них. Непередаваемые ощущения, сопровождающиеся обжигающей и не утихающей симфонией, играющей на обнаженных нервах. Секунды складывались в минуты, они в часы, а часы, казалось, превращались в сутки, продолжая беспрерывно терзать тело. И самое отвратительное, что я понимал, что все еще нахожусь в иллюзорном барьере, означающим, что время в реальности просто стоит на месте. Если в прошлом мире оно текло, гармонично вплетаясь в окружение, то в этом мир будто ставился на паузу, до момента, пока не разрешится проблемная ситуация. А судя по неутихающей боли, она и не думала заканчиваться. Нельзя было ни позвать на помощь, ни даже просто дождаться ее. Да и некому было приходить ко мне домой, кроме одноклассников, но никто из них не знал моего адреса, поэтому отпадал даже этот вариант.

По моим субъективным ощущениям прошла целая вечность, пока наконец меня не отпустило. Ощущая себя парализованной медузой, перемолотой вдобавок в мясорубке, я стек с кресла на прохладный пол и приложившись к нему лбом, затих, наслаждаясь ощущениями собственного тела, не подающего сигналы боли.

И наконец пол, в который я уставился, потерял свой цвет, выцветая на глазах, а затем снова налился цветом, сигнализируя о возвращении меня в реальность. Вздохнув, я с трудом перевалился на спину и остался лежать, глядя в потолок.

Из плюсов, я выжил. И это хорошо. Причем на самом деле прошел по грани, не уличенный огненной штучкой в том, что украл тень у нее из-под носа. А учитывая, что мой род расформирован и указом Императора России рода Барсовых больше не существует, де-юре я перешел в когорту простолюдинов, потеряв право на самостоятельную охоту на потусторонних существ. И теперь любой обладающий привилегиями дворянин, имел полное и защищенное законом право забрать мою жизнь в случае, если выяснится, что я хотя бы пытаюсь убить тень для собственной инициации.

Довольно странно выглядящее для меня правило, но сложившийся порядок вещей устраивал тех, у кого в руках была сила и поддерживался всеми одаренными, не особо желающими, чтобы их численность становилась больше, тем самым принижая значимость самого факта существования владеющих силой. А мнение слабаков никогда, никого и нигде не волновало.

Тем более, ведь если у всех будет дар, то логично возникнут вопросы о том, почему кто-то имеет право править, а кто-то другой, возможно равный ему по силам, вынужден подчиняться. И тогда вспыхнет кровопролитная война, которую этот мир еще не видел. Поэтому охота за тварями была монополизирована и делать это могли только дворяне, и в особых случаях, по приказанию господина, принесшие присягу боевые слуги.