Именем Горна?

Маг, словно не понимая, уставился на пузырек. Ах да…

— Ты думаешь, я не способен справиться с собой? — угрожающе спросил император.

— Нет, но…

— Пошел вон!

Убедившись, что слуга покинул шатер, Агон сел на кровать и поднес злосчастный сосуд к глазам. «Улыбка»… С некоторых пор император стал знатоком зелья, созданного каким-то эйморским алхимиком. Оно помогало на время отрешиться от всех проблем, оно успокаивало, оно очищало разум… Оно…

Оно было ему необходимо. Без него Агон упускал детали…

Отлетела пробка, и император резким движением поднес зелье ко рту. Один небольшой глоток, закрыть сосуд и можно откинуться на спину. Злость, ненависть, зачатки отчаяния мигом оставили Агона, и маг, улыбнувшись, расслабленно выдохнул.

Сейчас трудное время, жизнь идет наперекосяк, планы рушатся — трудно выдержать. Потом он, конечно, избавится от пагубного пристрастия, вогнавшего в нищету многих изнеженных дворян во всем мире. Но потом, сейчас у него нет времени бороться со своей яростью самостоятельно. Женарга надо будет наказать. Его «не надо!» угнетало Агона еще больше. Да, «Улыбка» — удел наркоманов! Но как после нее становится легко на душе! Будто в старые времена…

Император улыбнулся и отбросил ненужные сейчас мысли. С зельем это выходило легко и непринужденно. Сейчас есть более важные задачи.

Итак, Бурых Псов больше нет. Лемилла ушла из оцеплений и сейчас прячется где-то в лесах Кронея… Посылать вдогонку отряды смысла нет — без слуг Усмия ее не найти. Слать Детей Серпа перед решающими сражениями в этих краях — глупо. Самому покинуть армию и лететь на поиски — нельзя. Ропщет король Зуррага, ропщет. Ему кажется, что слишком затянули ответственный штурм Халима. Улететь за Лемиллой сейчас — поставить под угрозу всю кампанию.

С улыбкой глядя на потолок шатра, император наслаждался четкостью мысли. Как хорошо… Все-таки создавший зелье эйморец был мастером своего дела. Оно избавило Агона от многих душевных терзаний. От образов прошлого, когда еще Склой и Лемилла были самыми близкими людьми императора. Когда еще был жив Ухлак. Впрочем, не время думать о павших.

Светлый Дух? В катакомбах под Халимом заточен слуга Усмия, хотя о возможностях его маг знал очень мало. Но, может быть, он и есть выход из неприятной ситуации?

Город Халдии они возьмут быстро, благо сила Халда находится далеко к северу отсюда. Агон просто отправит в бой Детей Серпа. Через подземный ход… И горе тем, кто встанет на пути его молодцов. День — и Халим будет в руках Мереана. Все-таки не надо было затягивать со штурмом! Но пока император отошел от того страшного магического удара, пока не лишился надежды, что сможет взять город, уже имея в союзниках мощь Халда…

Сев на кровати, Агон сунул пузырек под подушку и поднялся на ноги. Как же хорошо.

Когда он вошел в штабной шатер, генералы смолкли, почтительно склонив головы.

— Завтра к вечеру Халим должен быть наш, — ровным голосом сообщил им Агон. — Ждать больше не будем.

Тропа партизана долго вела странников, укрывая их пышными зарослями ольхи, но постепенно дорога начала подниматься наверх и все чаще стали попадаться ели да сосны. Ладомар внимательно следил за лесом, стараясь не показывать своего волнения. Зрелище, конечно, чудесное, солнечные лучи красят белый мох и стволы деревьев — но тихо. Очень тихо!

Эйдор до сих пор пребывал в полубессознательном состоянии, покачиваясь в седле и постоянно тыкаясь лицом в гриву коня. Лемилла конечно же рядом…

Почему она так его злит? Паладин на миг отвлекся от тревоги, пытаясь разобраться в чувствах. Девушка вызывала в нем только негативные эмоции, но причина… Только то, что она так грубо обошлась с ним там, в Халиме? Или что-то еще? Ладомар уставился на грациозную Лемиллу. Она безусловно красива, в ней есть сила Халда, но что-то в душе паладина кричало о том, что девчонке нельзя верить. Что она недостойна той мощи, которая в ней содержится.

Не людям она служит! Себе! Или… Или Эйдору?

Но почему так тихо?

Ладомар заметил, как Старр все чаще и чаще поглядывает по сторонам. Друг тоже почувствовал нечто странное?

— Есть идеи? — глухо спросил его паладин.

— А?

— Говорю — есть идеи: что происходит?

— Где? — не понял друг, поправил перевязь и неловко покачнулся в седле.

Ладомар глубоко вздохнул, неопределенно махнул рукой и терпеливо пояснил:

— Тишина… Слишком тихо.

— Ах да… Я-то думаю…

— Тишина никогда не бывает к добру, — поделился «мудростью» Ладомар и даже передернулся от того, как неприятны оказались его слова. Наивные и избитые.

— Да… Я было подумал, что мы, может, у Храма, Усмию проходим, но в Кронее папа за этим следил. Не должно быть у нас таких мест.

Ладомар промолчал, про себя удивившись тому, что друг вспомнил отца.

— Папа вообще очень ревностно к Халду относился, — с оттенком гордости продолжил Старр. — Он часто говорил, что без веры нет жизни. И вера должна быть правильной.

— Хорошо говорил…

— Да, папа умел. — Старр вдруг замолчал, и Ладомар не стал его тревожить. О смерти старого короля паладин хорошо знал. Незачем бередить чужие раны.