Именем революции

Малинин. Годы прошли давно, страсти утихли, молодость жизни прошла… (Яростно, на граммофон.) Заткните глотку этой публичной девке! Я сам буду петь! (Берет гитару, настраивает и с большой грустью напевает старинный русский романс «Белой акации гроздья душистые».)

Каминская тихо подпевает. Романовский подходит к окну, приоткрывает штору. С улицы врывается песня: «Смело мы в бой пойдем!»

Романовский. Малинин, а нельзя ли что-нибудь другое? Вы слышите, они поют то же самое, только слова другие…

Малинин(минуту слушает). Сволочи! Дом отняли, семью отняли, родину отняли! Даже песню любимую отняли! Все отняли!

Каминская(в ужасе). Смотрите! Что это?!

Огромная люстра, висящая над столом, начинает медленно зажигаться; видны красноватые, накаливающиеся волоски ламп.

Почему дали свет? Мне страшно! Погасите его!

Ярцев(в дверях, спокойно). Сегодня ночью будут обыски. Поэтому свет.

Каминская. Алексей, я боюсь этого света! Погасите люстру!

Малинин. Почему нет взрыва?

Ярцев. И не будет. Нашли. (Ходит по комнате.) Ничего не мог сделать. Сегодня утром арестованы Свидерский и Александров.

Романовский. Организация провалена?

Ярцев. Нет, они попали случайно, во время облавы. Но это все ерунда, самое страшное другое. Я не могу больше вернуться на Лубянку.

Романовский. Дзержинский?

Ярцев. Да. У него удивительное чутье. На двенадцать часов ночи вызвал меня к себе с вашим делом. Я знаю, чем это кончится. Мы немедленно уходим отсюда. Машина за углом. Доставайте документы. До сих пор не могу отделаться от ощущения, что за мной следили.

Каминская. Алексей, а как же я?

Ярцев. Останешься здесь. Когда будет нужно — дадим знать.

Раздается осторожный стук в дверь.

Спокойно! (Достает револьвер.) Черный ход?

Каминская. Открыт.

Ярцев. Мы выйдем туда…

Снова стук.

Это не ЧК. Если что-нибудь подозрительное, скажешь: «Простите, я спала», мы уйдем.

Каминская. А документы?

Ярцев.

Через час они будут у меня. Пошли.

Уходят.

Каминская. Сейчас, сейчас. Кто там? (Открывает дверь.) Тебе кого?

Вася(на пороге). Вас, наверное. Вы Каминская?

Каминская. Да. Что тебе нужно?

Вася. Да вот вам книжки просили отнести, а у меня все никак времени не было…

Каминская. Ах, вот что… Прости, что я так долго не открывала дверь, я спала… Да, но какие книжки? Я ничего не знаю!

Вася. Вот эти книжки. Как же вы не знаете? Здесь даже ваш адрес написан… (Показывает бумажку.)

Каминская. Покажи-ка, покажи…

Вася. Зачем я вам буду показывать? Вы книжки берите и деньги мне давайте.

Каминская. Я тебе дам деньги, но сначала покажи бумажку. Мне не нужны никакие книжки. Адрес, наверное, перепутали.

Сеня(в дверях). Адрес правильный! Молодец, Василек, не струсил!

Каминская. В чем дело, Сеня? Вы ночью врываетесь к молодой женщине. Я буду жаловаться!

Сеня. Вы арестованы! Садитесь! (Ребятам.) Осмотреть дом!

Все быстро расходятся по дому.

Каминская. В чем дело? Это недоразумение!

Сеня. Может быть… Курите… (Протягивает папиросу.)

Каминская. Благодарю вас, я никогда в жизни не занималась этой гадостью!

Сеня(берет пепельницу со стола). А это чьи окурки? Уже ушли?

Появляются ребята, приносят несколько пачек книг.

Степан. Пожалуйста… (Развязывает пачку — там капсюли.) Тургенев, какие книги писал… Эх, вы, во что классиков вовлекли, аристократия!

Каминская. Это провокация! У меня не было этих книг!

Женя(в руках у нее несколько револьверов).

Этого тоже не было?

Сеня. Идите!

Каминская. За что?

Степан. За литературу! Пошли, контра! (Уходят.)

Сеня. Степан, я сейчас…

Входит Тоня.

Тоня. Ребята, есть решение Московского комитета партии! Мы мобилизованы! В шесть утра собираемся на Казанском вокзале!

Яшка. Вот здорово! Значит, Степкины заявления помогли!

Борис. Они же понимают, что нельзя сдерживать растущий энтузиазм молодежи. У Маркса сказано…

Женя. Боря, это потом… Главное — разрешили… Вместе, понимаешь?

Борис. Конечно!

Тоня(Васе). А вы с братом останетесь учиться. Жить будете у мамы.

Вася. А мы не согласны! Мы тоже на фронт!

Тоня. Не бузи. Приказ партии!